С проблемой фальсификации научных достижений сталкивается не только Российская Федерация, но и другие страны всего мира. Известно, что в США уже раскрыто более 120 случаев фальсифицирования научных открытий. наука социальный медицина вода

Можно выделить несколько видов фальсификаций научных открытий: первый вид - нарушение авторских прав и присвоение чужой интеллектуальной собственности, второй вид - фабрикование данных, то есть подгон полученных в ходе исследования цифр к цифрам, которые бы отвечали успешному окончанию исследований. Опасность таких фальсифицированных научных открытий состоит в том, что данные такого "открытия" могут нанести значительный и непоправимый вред здоровью человека, поскольку другие ученые могли ошибочно полагаться на данные этих исследований в своих работах. Люди, занимающиеся фальсификатом в области науки, руководствуются не благими намерениями, а скорее всего корыстными. Так как в ряде стран существуют специальные привилегии для учёных, количество изданных работ также может определить степень популярности и востребованности учёного. По прогнозам экспертов в данной области фальсифицирование научных работ с течением времени будет только увеличиваться. Тем не менее, эта проблема чрезвычайно серьёзна, потому что не существует механизма изъятия ложной научной информации из общего доступа. Более всего от фальсификации страдает биология и медицина. Всему миру известен случай кардиолога Джона Дарси из Медицинской школы Гарвардского университета. За три года своей деятельности он опубликовал более сотни работ. А в ходе изучения его статей специальной комиссией был выявлен факт недостоверности полученных данных. Таким образом, Джон Дарси дискредитировал самого себя, своего соавтора и рецензента, которые не смогли до публикации его статей обнаружить ложность исследований.

Данный случай не единственный возникает вопрос: почему учёные, пренебрегая научной честностью, публикуют заведомо ложные данные? Как и все обычные люди, деятели науки должны не только заниматься научными исследованиями, но и обеспечивать свою семью. Научная деятельность на прямую связана с должностями, грантами и трудовыми договорами, которые учёные заключают с государством или частными компаниями. И чтобы избежать увольнения или понижения в должности учёные вынуждены публиковаться как можно чаще. Получается, чтобы быть востребованным деятелем науки необходимо следить за своим престижем, статусом, положением в обществе. То есть такая организация работы учёных только лишь способствует увеличению фальсификата в науке. Но не следует забывать и о том, что все люди могут совершать простые человеческие ошибки и деятели науки не являются исключением.

Наука в определенной степени является инструментом для управления общественного мнения, и фальсификация напрямую связана с данным явлением. Чтобы сделать одну теорию научной, а другую ненаучной, некоторые деятели науки, жертвуя своими высокими идеалами, фабрикуют данные исследований так, чтобы исказить и представить теорию единственно верной. А с этим уже связан факт пренебрежения моральными ценностями. Раньше именно религия и моральные ценности сдерживали фальсификацию в дозволенных рамках, а в современном обществе моральные ценности и религия уже утрачивают свое былое значение.

Заведомо неверное истолкование чего-либо с целью получения какой-либо выгоды (например, фальсификация научных данных, данных и пр.).

Фальсификацию следует отличать от .

В изготовлении продуктов питания также есть место фальсификации. Иногда, для улучшения органолептических свойств используют различные добавки, имитирующие улучшение качества(подсластители, красители и т. д.)

Фальсификация в искусстве

Подделка вещей

Подделка — имитация, которая обычно сделана с намерением злонамеренно исказить её содержание или происхождение. Слово подделка наиболее часто описывает подделанную или , но может также описывать такие вещи, как: , или любой другой продукт, особенно, когда это приводит к нарушению или нарушению торговой марки. Часто, чтобы избежать обвинений в нарушении , на поддельные вещи ставят марки, очень похожие на оригинальные названия выпускающих фирм, но с изменёнными одной или несколькими буквами в названии. Самые известные случаи: — , Abibas — и т. д.

Фальсификация пищевых продуктов

Фальсификация пищевых продуктов и были чрезвычайно распространены до XIX века. Исследования практики подмешивания, проведённые в начале XIX столетия, и разработка методов обнаружения фальсификации в середине XIX века привели к принятию в Великобритании в 1860 году первого закона о подмешивании к пище (Food Adulteration Act ). В 1906 году стараниями химика , публицистов ( , и других) при поддержке президента был принят «», а в 1907 году он вступил в силу: было создано (FDA).

Согласно Федеральному закону «О качестве и безопасности пищевых продуктов» :

Фальсифицированные пищевые продукты, материалы и изделия — пищевые продукты, материалы и изделия, умышленно изменённые (поддельные) и (или) имеющие скрытые свойства и качество, информация о которых является заведомо неполной или недостоверной.

Фальсификация парфюмерно-косметических продуктов

Фальсификация лекарственных препаратов

В конце XX века широко распространилась фальсификация . Считается, что значительная часть из них производится на тех же , на которых производятся и «нормальные препараты» («неучтёнка»). Другая часть изготавливается в мелких подпольных , в которых совершенно не могут быть обеспечены надлежащие условия производства, в этом случае препаратов может очень сильно отличаться от указанного на этикетке. Часть подделок продаётся через .

Контроль за лекарственными средствами возлагается на соответствующие органы министерства здравоохранения.

Несмотря на широкое отражение проблемы фальсификации лекарственных средств в , органы контроля практически никогда не передают дело в , ограничиваясь снятием с продажи некачественных и фальсифицированных препаратов. Это свидетельствует как о слабости контролирующих органов и несовершенстве законодательства, так и о высоком потенциале .

Фальсификация и подделка в филателии

Фальсификация в науке

Фейки в СМИ

В 2017 году словосочетание «фейковые новости» (fake news) было признано фразой года. Под этим словосочетанием понимались сенсационные, но заведомо ложные сообщения. Эксперты из отмечают расплывчатый характер понятия фейковых новостей, к которым можно отнести , скрытную и . Иногда за фейки выдаются правдивые сообщения, заголовки которых преувеличивают сенсационность. Фейки часто выдаются за свидетельства очевидцев, которые присылают в редакцию поддельные фото. Как правило фейки распространяются СМИ, которые сами находятся в заблуждении . Впоследствии СМИ могут приносить извинения за публикацию фейков . Фейками могут быть новости, которые ссылаются на «неназванные источники» . В некоторых странах () законодатели планируют ввести уголовную ответственность за распространение фейковых новостей, однако правозащитники предупреждают, что это может послужить правовой основой для ограничения свободы слова Слово «фейковые новости» использовал для характеристики канала .

В

Поскольку технология обработки фотографий идёт вперёд, в интернете всё чаще встречаются .

Фейковыми (поддельными) могут быть также учётные записи, страницы или сайты с содержанием, похожим на основной сайт .

См. также

Примечания

1. «3D barcodes target counterfeit drugs and devices»
2. О качестве и безопасности пищевых продуктов (с изменениями на 30 декабря 2008 года) (редакция, действующая с 26 декабря 2009 года) (неопр.) . Продукты . ЗАО «Кодекс». Дата обращения 15 апреля 2010. Архивировано 20 февраля 2012 года.
3. Фальсификация // Филателистический словарь / В. Граллерт, В. Грушке; Сокр. пер. с нем. Ю. М. Соколова и Е. П. Сашенкова. — М. : Связь, 1977. — С. 193—194. — 271 с. — 63 000 экз.

Он готовится к получению докторской степени PhD в Калифорнийском университете Лос-Анджелеса и находится в центре одного из самых крупных научных скандалов за последние годы: Лакур подделал политологическое исследование, имевшее целью продемонстрировать, что агитаторы-геи могут изменить мнение избирателей об однополых браках в ходе непродолжительных бесед. После того, как выяснилось, что он сфабриковал данные и даже никогда не работал с опросной компанией, услугами которой он якобы воспользовался, журнал Science .

«Как такое могло случиться?» - спросила на этой неделе редакция New York Times. Их ответ заключается в том, что мошенничество - в основном вина лживых или чересчур амбициозных деятелей, нарушающих правила, и исследователей, не проверяющих должным образом необработанные данные, на которых строятся научные работы. Заголовок статьи - «Ученые-жулики».

Но концентрироваться на жульничестве ученых значит упускать из внимания более крупную проблему. Виноваты не только «паршивые овцы». У научного процесса как такового имеются серьезные структурные недостатки , которые затрудняют разоблачение мошенников и, в некоторых случаях, даже поощряют бездействие ответственных исследователей.

Большинство исследований не проводятся повторно - ученым невыгодно это делать

Возьмем проблему реплицируемости. Один из принципов научного метода состоит в том, что ученые должны попытаться проверить предыдущие находки путем повторения экспериментов. Именно так был раскрыт обман Лакура: другой ученый, Дэвид Брукман , попытался повторить исследование и понял, что это невозможно.

Проблема, однако, в том, что такого рода работа проводится очень редко. «Подавляющее большинство научных статей не получают никакого развития», - поясняет науковед Гарвардского университета Шейла Ясанофф . Попытки ученых повторить работы других зачастую не приветствуются, поскольку они считаются менее важными или достойными, чем открытие нового.

Показательно, что другие представители научного сообщества пытались отговорить Брукмана от проверки работы Лакура. Его побуждали строить карьеру на новых исследованиях, а не на опровержении чужих работ. Джесси Сингал заметил в своем потрясающем методичном разборе ситуации для New York Magazine:

«На протяжении всего процесса, до самого последнего момента, когда наконец стали появляться неопровержимые улики, друзья и советчики без конца рекомендовали Брукману молчать о своих сомнениях, чтобы не заслужить репутацию смутьяна, или, что еще хуже, кого-то, кто просто повторяет и исследует чужие работы, вместо того, чтобы открыть что-то самому».

Это проблема. Так ученым не только труднее обнаружить обман, но и сложнее отсеять некачественные работы. Когда научное сообщество стало всерьез относиться к реплицируемости, оказалось, что значительная часть передовых исследований на самом деле не может быть проверена повтором.

Все они правы. Наукой занимаются люди и она неизбежно будет несовершенной. Иногда люди будут обманывать и жульничать, или просто проталкивать некачественные и неверные исследования через механизм публикации. Мы знаем, что реплицируемость может помочь исправить некоторые из этих недостатков. Мы знаем, что повышенное внимание к влиянию иерархии тоже может помочь. Вместо того, чтобы снова и снова говорить о недобросовестных ученых, мы должны так настроить систему науки, чтобы она отсеивала ошибки и обманы, которые, как мы знаем, продолжат возникать между нами и истиной.

Специальное внимание ей уделял еще К.Поппер, говоря о взаимоотношении теории и фактов и противопоставляя фальсификацию, понимаемую как возможность опровержения теории, верификации; позже его идеи также признаются актуальными, несмотря на их неопозитивистский характер. Однако для уточнения психологических оснований фальсификации применить их не представляется возможным. Названное понятие в интересующем нас отношении изучено недостаточно, вследствие чего для его операционализации приходится обращаться к словарю иностранных слов, где фальсификация означает: 1) подмену чего-либо подлинного ложным, мнимым, 2) изменение качества предмета в сторону ухудшения при сохранении прежнего внешнего вида, 3) подделку, выдаваемую за настоящую вещь.

Не дифференцируя здесь этих трех нюансов, суммирую: фальсификация – это ложь, обман, имитация научной обоснованности и респектабельности. В этом же ряду, вероятно, ожидают своей конкретизации такие понятия, уже встречающиеся в публикациях, посвященных научному познанию, как двойники, дублеры, симуляция, клевета, дезинформация...

В психологическом плане обман рассматривается обычно как одна из форм защиты и реализации собственных интересов обманывающего. А поскольку не все интересы человек в состоянии до конца осознать, защита их происходит также не всегда осознанно. Случаи явного, умышленного обмана со стороны социолога – предмет обсуждения в рамках этики науки и потому здесь рассматриваться не будут. Гораздо больший интерес представляют случаи неосознанной фальсификации (насколько о ней можно судить, имея дело лишь с ее вербализацией). Рассмотрим их кратко.

1) В выводах – лесть, клевета; выводы не отражают данных: искажаются цифры, переписываются результаты – скажем, завышается показатель популярности, доли приверженцев, количество готовых голосовать «за» и т.п.

2) Имитация выводов за счет повтора описания результатов. Выводом, как известно, считается рассуждение, в ходе которого из исходных суждений получается новое. Применительно к эмпирическому исследованию можно полагать, что обобщение, касающееся абстрактного понятия (например, взаимоотношений граждан и власти) делается на основании описания эмпирически наблюдаемых признаков (скажем, доли согласных с утверждением), рассматриваемых в плане степени взаимности, равноправия и т.п.). Но подобных разных по степени конкретности/абстрактности суждений или новизны по отношению к предыдущим фразам не удается обнаружить в следующих, например, выводах: «Продолжая изучение взаимоотношений граждан и власти, мы также задали вопрос, насколько, по мнению россиян, власть сейчас закрыта от общества. Полностью согласны..., скорее согласны... Эти данные позволяют говорить о том, что в глазах россиян одним из компонентов имиджа (!) нынешней власти является ее значительная закрытость от общества»

3) Подмена обоснования декларацией, обилие постулатов в описаниях и выводах. Не утруждая себя доказательствами, увлеченный исследователь, назвав примененную им методику – апробированной, полученные результаты – достоверными, выводы – достоверными видимо, полагает, что он свой научный долг обоснования применяемых ходов мысли и выполнил: «...вывод... имеет методологическое значение и упоминался в начале статьи: подтверждена вновь реальная возможность использования данных периодических массовых опросов для изучения фундаментальных изменений в общественных институтах и структурах, в том числе и структуре человека как социальной личности»

4) Созданию иллюзии обоснованности весьма способствует использование модальных слов – слов, обозначающих возможность, вероятность, долженствование: «Несомненно в этой ситуации то, что негативное восприятие выборов россиянами наносит ущерб и политическому имиджу России в целом, и восприятию демократии в частности»

5) Подмена понятий. Если говорить об относительных частностях, то она заметна при изучении данных о выборке – заявлены, например, горожане Саратова, а опрашиваются лица, страдающие соматическими расстройствами и находящиеся в больнице, а также саратовские студенты-медики. Если вести речь об описании результатов, то, скажем, в одной социологической службе на основании изменения числа согласных с утверждением «все оставить, как до 1985 г.», то есть степени распространенности мнения выносится решение о степени его прочности: «Представление о значительности... перемен с годами явно крепнет» . В другой службе, не менее известной, выражение согласия выдается за степень уверенности (и одновременно кое-что еще): «Кроме того, россиян в значительной мере беспокоит проблема внешних долгов государства. Полностью уверены в том, что Россия не в состоянии рассчитаться с внешними долгами... Скорее придерживаются такого мнения... Не согласны с тем, что у России нет ресурсов для выплаты долгов...» .

6) Подмена предмета анализа мнением о нем, высказанным респондентами – фактически это частный случай предыдущего, но его стоит рассмотреть специально ввиду обилия опросов: «Часто и очень часто выпивают в свободное время 3,9% россиян, путешествуют – 2,6%, проводят время в театрах – 0,8%, занимаются Интернетом 0,4% опрошенных» . Возможно ли, что путешествуют россияне лишь в 1,5 раза реже, чем выпивают? Да и не в одном правдоподобии дело. Дело, очевидно, в пристрастном отборе показателей, и об этом в конце данной статьи мы еще поговорим.

7) В научный оборот вводятся данные, сфальсифицированные другими лицами, симулирующими выполнение исследовательского задания. Опытные интервьюеры, часто работающие в Москве на вполне уважаемые службы, не раз рассказывали мне о собственной практике и практике коллег, когда им приходилось либо фальсифицировать все данные, сочиняя ответы, либо фальсифицировать выборку, опрашивая кого им удобнее, либо фальсифицировать ответы, записывая их при одновременном «редактировании», причем каждый на свой лад.

ТИПИЧНЫЙ ПРИМЕР ФАЛЬСИФИКАЦИИ В НАУКЕ

Эта история произошла в США в лаборатории известного биоэнергетика Э. Рэкера между 1980 и 1982 годами. В свое время Э. Рэкер предположил, что причиной ракового перерождения клеток может быть неэффективная работа механизма, откачивающего из цитоплазмы катионы натрия. Чтобы подтвердить или опровергнуть эту гипотезу, необходимо было выделить фермент – специальную транспортную АТФазу – и измерить ее активность. Эта работа была поручена молодому биохимику Марку Спектору. Он быстро и блестяще справился с ней, установив, что в опухолевых клетках активность этого фермента снижена по сравнению с нормальными. Следом возник вопрос – что вызывает снижение активности? Вскоре М. Спектором была установлена и причина снижения активности транспортной АТФазы. Оказалось, что ее работу нарушает другой фермент из класса протеинкиназ. Далее М. Спектор сделал серьезное открытие, доказав, что снижение активности транспортного фермента происходит благодаря каскадному действию нескольких протеинкиназ. В научном отношении это было открытие, близкое к выдающемуся, так как раскрывало биохимическую цепочку превращений, ведущих к перерождению нормальных клеток в раковые. Результаты этих исследований были опубликованы, а биохимическая схема открытия М. Спектора была даже вынесена на обложку трудов крупной научной конференции. Но, увы, старший коллега обнаружил, что М. Спектор при проведении биохимического анализа элементарно жульничал, подменяя одно вещество другим. При строгой повторной проверке результаты М. Спектора не подтвердились. Он был выдворен из лаборатории, а Э. Рэкер вынужден опубликовать в ведущих журналах извинительные письма

Зададимся вопросом, почему эта фальсификация была раскрыта, что называется по горячим следам? Во-первых, М. Спектор «открыл» всего только одно вещество – фермент протеинкиназу, все остальные вещества и структуры клеток, фигурировавшие в его экспериментах, реально существуют были хорошо известны. Во-вторых, когда ученые исследуют реальную и важную проблему, то предлагаемые существенные способы ее решения тотчас проверяются в независимых лабораториях. Причем проверке подлежит, прежде всего, что-то одно ключевое и конкретное, поскольку все остальное уже известно. В-третьих, в проверке участвуют, прежде всего, специалисты именно в данной узкой области науки.

Следствием обнаружения фальсификации становится, как правило, потеря интереса к обанкротившемуся способу решения проблемы.

Литература:

МАРТИН «СЕКРЕТЫ ПСИХИКИ» СТР.54-172

Одна из самых знаменитых фальсификаций в истории науки – «питлдаунский человек». Многие дарвинисты, однако, заявляют, что это событие было исключением, и сейчас ничего подобного произойти не может. Тем не менее, список фальсификаций в науке на этом не заканчивается: в него входят и археораптор, и березовая пяденица, и жаба-повитуха, и эмбрионы Геккеля, и анконские овцы, и индейцы тасадай, и Bathybius haeckelii, и Hesperopithecus («человек из Небраски») – «недостающее звено», на поверку оказавшееся свиньей. Фальсификация оказалась «серьезной проблемой с глубокими корнями», которая оказывает влияние на немалое число современных научных исследований, особенно в области эволюции. Вследствие целого ряда событий ученые были вынуждены признать это, и теперь они пытаются бороться с этой проблемой.

Большинство известных случаев фальсификации в науке в наши дни приходится на биологические науки. Только в области медицинской биологии в 2001 году Управлением по соблюдению честности в научных исследований Минздрава США были раскрыты 127 случаев фальсификации. Это число возросло в третий раз с 1998 года. Проблема представляет собой не просто академический интерес: она касается здоровья и жизни людей. На кону оказывается нечто большее, чем престиж и деньги, – фальсификация может стать причиной человеческой смерти, и в медицинской науке фальсификаторы «играют жизнями». Подобные случаи происходят по всему миру. В Австралии нарушения при проведении научных работ породили столь серьезный кризис, что этот вопрос рассматривался в парламенте страны, и ученых призвали создать организацию, контролирующую научную честность.

Один из примеров фальсификации – широко цитируемые иммунологические исследования, посвященные трансплантации почек, выполненные Золтаном Лукасом (степень доктора медицины в Университете Джонса Хопкинса и степень доктора философии в области биохимии в Массачусетском технологическом институте). Недавно было обнаружено, что в них содержатся ложные данные. Доктор Лукас был доцентом и преподавал хирургию в Стэнфордском университете. Его аспирант Рэндэлл Моррис обнаружил, что Лукас писал отчеты об исследованиях, которые, насколько было известно Моррису, никогда не проводились. Моррис знал это, поскольку он был бы обязан принять участие в таком исследовании! А эти работы были опубликованы в солидных журналах и, несомненно, многие ученые полагались на их результаты при проведении собственных исследований. В итоге этой эпидемии современных фальсификаций редакция журнала Nature заключает:

«Давно миновали дни, когда на фальсификацию научных результатов можно было не обращать внимания на том основании, что ей занимаются только безумцы, не способные никому причинить зла. Прискорбно длинный список ложных исследований заставляет предположить, что фальсификаторы верят в сообщаемые ими результаты, поэтому не видят никакой угрозы в попытках других исследователей повторить их работы» .

Или же они полагают, что никому не придет в голову повторить их исследования – по крайней мере, в течение некоторого времени (многие научные исследования не повторяются, а вот медицинские исследования, как правило, повторяют несколько раз из-за их важности для здоровья человека, хотя этот процесс часто занимает несколько лет). Проблема фальсификации настолько распространена, что ученые, непричастные к фальсификациям, иногда заслуживают особое признание – как итальянский ученый Франко Расетти: «Сегодня мы слышим о множестве фальсификаций в науке и создаем многочисленные комиссии и комитеты по этике. Для Расетти научная честность была аксиомой» .

Фальсификации распространилась до такой степени, что авторы одной из работ, посвященных этой проблеме, заключают: «…наука сохраняет весьма малое сходство со своим привычным образом» . Хотя фальсификацией результатов чаще занимаются исследователи, работающие в одиночку, она встречается и в групповых проектах, находящихся под наблюдением коллег. Среди обвиняемых в фальсификации – великие биологи современности. Проблема существует в Гарварде, Корнеле, Принстоне, Университете Бэйлора и других крупнейших университетах. В обзоре фальсификаций в редакционной статье Nature отмечено, что во многих случаях ложные результаты оказываются делом рук не амбициозных молодых ученых, а умудренных опытом исследователей. Статья гласит:

«…добрый десяток случаев фальсификации, выявленных в последние пять лет, произошел в лучших научно-исследовательских институтах мира – Корнелле, Гарварде, Йеле, Институте Слоуна-Кеттеринга и так далее – и к ним были причастны люди, получившие среди коллег признание как выдающиеся ученые. Требованиями публиковать работы можно объяснить изобилие скучной научной литературы – но не фальсификации»

Способы фальсификации разнообразны – от подделки данных до откровенного переписывания больших разделов из других статей. Nature приходит к выводу о росте плагиата, особенно в области молекулярной биологии. Чтобы предотвратить «утечку информации», многие ученые даже представляют в рукописях своих статей неверную информацию, внося в нее коррективы лишь непосредственно перед публикацией. И прогноз на будущее неутешителен: число фальсификаций будет возрастать, особенно в медицинской биологии, где от ученого требуется публиковать очень много работ.

Фальсификаторы среди дарвинистов

Научный метод – это идеал, но существуют случаи, в которых применить его особенно затруднительно. Это относится, в частности, к «доказательству» некоторых научных гипотез – например, из области «науки о происхождении». Хороший пример такой трудности – «теория эволюции [как] еще один пример теории, высоко ценимой учеными... но лежащей в определенном смысле слишком глубоко, чтобы ее можно было непосредственно доказать или опровергнуть» . Главная проблема в этом вопросе заключается в высокомерии – качестве, распространенном в научном мире. Некоторые ученые полагают, что они знают все лучше всех, и только они имеют право задавать вопросы, а если они их не задают, то и никто другой не должен этого делать.

Знаменитый случай фальсификации в эволюционных исследованиях, связанный с именем венского биолога Пауля Каммерера, стал темой классической книги под названием «Дело жабы-повитухи». Каммерер нарисовал чернилами «брачные мозоли» на ступнях исследованных им жаб. И хотя этот подлог, якобы свидетельствовавший в пользу ламаркистской теории эволюции, был разоблачен, на протяжении десятилетий его использовали идеологи эволюции в советской науке – в том числе, Трофим Лысенко. В другом, похожем, случае Уильям Саммерлин в 1970-х годах подделал результаты эксперимента, нарисовав фломастером черные пятна на белых подопытных мышах.

А вот совсем недавний случай фальсификации в эволюционных исследованиях – археораптор, «эволюционная находка столетия», якобы подтверждавшая происхождение птиц от динозавров. Национальное географическое общество «провозгласило находку ископаемого... подлинным недостающим звеном в сложной цепи, соединяющей динозавров и птиц» . Симонс проанализировал подлинность археораптора, которого «несколько выдающихся палеонтологов» назвали «долгожданным ключом к тайне эволюции», и доказал, что это – фальсификация. Рентгенотомография с высоким разрешением позволила обнаружить «разрозненные фрагменты, умело склеенные воедино». В этой фальсификации соединились «фанатизм и сумасбродство», «крушение разросшегося эго», «злоупотребление доверием» и «порочная мысль». История с пилтдаунским человеком повторилась, и Симонс добавляет, что в этой истории «все до единого» участники показали себя с худшей стороны.

Пол Харви, специалист в области эволюционной биологии из Оксфордского университета, выражает тревогу по поводу огромного «количества работ Меллера с новыми данными и результатами анализа» – теперь все эти работы вызывают подозрение,30 и этот факт «заставляет нервничать» многих редакторов. …Майкл Ричи из университета Сент-Андрус (Великобритания), редактор журнала Journal of Evolutionary Biology и член руководства научных обществ, выпускающих журналы Evolution и Animal Behaviou r [заявил]: «Мы должны как следует подумать, что нам делать, и сделать это правильно. Думаю, что нам нельзя принимать поспешные решения» .

Проблема Меллера впервые всплыла на поверхность, когда лаборантка Йетте Андерсен заявила, что статья в журнале Oikos основана не на ее данных, как утверждал Меллер, а на сфабрикованных данных. Расследование подтвердило этот факт. Затем подозрения коснулись других работ. Теперь ученые опасаются, что многие работы Меллера были сфальсифицированы, и все его работы находятся под подозрением.

О серьезности проблемы говорят недавние события

К сожалению, от фальсификаций особенно страдают медицина и биология. Авторы одного из исследований обнаружили 94 работы в области онкологии, «вероятно», содержавшие подтасованные данные. Два года спустя многие из этих работ еще не получили опровержение авторов. Таким образом, подтверждается вывод о том, что «даже если научная некорректность доказана, не существует механизма, позволяющего изъять из научной литературы неверную информацию» .

Один из случаев фальсификации в медицине касается кардиолога Джона Дарси из Медицинской школы Гарвардского университета. Были сфабрикованы данные, легшие в основу более чем 100 его публикаций за период около трех лет. Этот случай показывает, каким образом всего несколько человек могут создать множество фальсифицированных публикаций. Изучив 109 статей Дарси, исследователи обнаружили в них совершенно «ненормальные» данные, которые заведомо не могли оказаться верными, многочисленные несообразности, грубые внутренние противоречия. Были обнаружены примеры вопиющих ошибок и несоответствий, которые рецензенты просто обязаны были заметить. Авторы анализа делают вывод, что соавторы и рецензенты, читавшие эту работы, отличались грубой некомпетентностью.

Еще один случай касается биологического исследования, которое, как казалось, «перевернуло с ног на голову общепринятую теорию сигналов в клетке». Статья получила опровержение авторов лишь через «15 месяцев после публикации. Этот факт потряс цитологов, и, как замечают авторы обзора, на этом бесповоротно завершилась карьера Сиу-Квон Чена, одного из соавторов статьи. Гэри Струл, ученый из Медицинского института Говарда Хьюза на базе Колумбийского университета (Нью-Йорк), соавтор статьи и руководитель работ, опубликовал опровержение 6 февраля». В своем опровержении Струл заявил, что Чен, «выполнявший постдокторальное исследование в его лаборатории, допустил неверное сообщение о результатах или не смог выполнить важнейшие эксперименты, описанные в статье» (S.-K. Chan and G. Struhl Cell 111, 265-280; 2002). Струл обнаружил проблему, повторив некоторые эксперименты Чена. Не получив ожидаемых результатов, Струл, по его словам, попросил объяснений у своего бывшего подчиненного, который к тому времени перебрался в Колледж медицины Альберта Эйнштейна в Бронксе. «Столкнувшись с этим несоответствием, С.-К. Чен сообщил мне, что большая часть его экспериментов… либо не были выполнены, либо дали результаты, отличающиеся от приведенных в статье» . Струл пишет в опровержении: «Вследствие этого, я сообщаю, что эта статья и приведенные в ней выводы недействительны» . До публикации результатов в октябре 2002 года они работали над научным проектом в течение пяти лет.

Как измерить ложь

Брод и Уэйд утверждают, что ложь в науке была вовсе не исключительным явлением, а, наоборот, тенденцией – со времени ее возникновения и до наших дней. Однако было бы весьма полезно попытаться измерить масштабы фальсификации в науке – в настоящее время и в прошлом. Например, можно ли сказать, что ложные данные содержатся в четырех процентах всех научных работ за последние тридцать лет? Или это шесть процентов? Или тридцать? Эта доля зависит от того, что мы называем ложью, и включаем ли мы в эту категорию неумышленную ложь (например, ошибки эксперимента). Цифра в один процент может показаться незначительной, а может, в зависимости от точки зрения, – катастрофической. Скажем, если СПИД поразит полпроцента населения земли, это будет названо эпидемией (а точнее, пандемией). К тому же, даже если повторить эксперимент и обнаружить несоответствие его результатов опубликованным данным, доказать факт фальсификации будет очень сложно, поскольку свидетельство нечестности легко скрыть. Если некий ученый заявляет, что данный результат был получен, то максимум, что можно доказать, – это устойчивое несоответствие результатов повторных экспериментов данным этого ученого. Разоблачить нечестность можно лишь в том случае, если какой-нибудь лаборант заявит о фальсификации.

Почему обман стал обычным явлением?

Современная система организации научных исследований способствует распространению фальсификаций. На кону оказываются служебные карьеры – должности, гранты, выгодные трудовые договоры и в буквальном смысле слова благосостояние ученых. Отчасти это результат политики «публикуйся или увольняйся» в научных учреждениях. Как отмечают Брод и Уэйд, «гранты и контракты федерального правительства… быстро иссякают, если за ними не следует немедленный и непрекращающийся успех» . Стимул публиковаться, создавать себе имя в науке, получать престижные премии и приглашения участвовать в руководстве учебными заведениями – все это создает соблазн для мошенничества. Авторы приходят к пугающему выводу: «Ложь и нарушение норм присущи науке, как никакому другому виду человеческой деятельности» . И как подчеркивают Брод и Уэйд, ученые «ничем не отличаются от других людей. Надевая белый халат у дверей лаборатории, они не избавляются от страстей, амбиций и ошибок, сопровождающих человека на любом жизненном пути» .

Обычно при фальсификации данные не переписываются заново целиком. Чаще всего фальсификатор немного изменяет их, часть полученных данных игнорирует, а часть «подправляет» данных до такой степени, чтобы изменить близкий к ожидаемому, но не имеющий нужной статистической достоверности результат до уровня 95% достоверности. Понять, была ли фальсификация умышленной, очень сложно. Трудно отличить нечестность от нормальных человеческих ошибок, небрежности, халатности или некомпетентности. Ученый может, руководствуясь умозрительной теорией, закрывать глаза на очевидные факты, противоречащие его представлениям. Общепризнанные теории как будто высечены в камне: их не так просто опровергнуть, даже если имеется огромное количество новой информации, которая противоречит этой «неприкосновенной» теории.

Одна из причин фальсификаций в науке – тот факт, что цель науки – создание всеобъемлющих теорий, а не сбор фактов. Иногда трудно заставить факты соответствовать теории – например, в ситуациях, когда налицо много аномалий. В этих случаях появляется сильное искушение проигнорировать факты, не согласующиеся с этими теориями. Желание получить признание коллег (и прославиться) с первых дней существования науки приводило к соблазну исказить или проигнорировать полученные данные, манипулировать фактами и даже пойти на откровенную ложь.

Не замечать ошибок коллег

Учитывая тот факт, что научное общение осуществляется преимущественно через печатные издания, существует тенденция публиковать только работы тех немногих ученых, которым удалось существенным образом подтвердить некую теорию, и не публиковать множество результатов, выглядящих менее существенными. Поэтому ученые часто, сознательно или нет, делают так: если факты подтверждают теорию, то их подчеркивают, если не вполне подтверждают – то подправляют, а если противоречат – то игнорируют. Но бывает и более изощренная фальсификация. Один из примеров – случай доктора Глюка:

«Всего месяц прошел с момента, когда Национальный институт психиатрии вынес вердикт по расследованию дела Бройнинга, а медицинское сообщество уже потрясено новым скандалом. В течение 22 лет терапевт Чарльз Глюк поднимался по иерархической лестнице в науке. Получив высшее образование в 1964 году, он с тех пор опубликовал около 400 работ с огромной скоростью – примерно 17 в год. За работы по изучению холестерина и заболеваний сердца Глюк в 1980 году получил престижную премию Ривешла от Университета Цинциннати. Глюк был руководителем центра изучения липидов и Главного центра клинических исследований в университете, что делало его одним из самых могущественных и высокооплачиваемых ученых в штате. Однако в прошлом июле Национальные институты здравоохранения обнаружили, что в статье Глюка, опубликованной в августе 1986 года в журнале Pediatrics, содержится масса несоответствий и ошибок. Статья, по сообщению НИЗ, была откровенно низкопробной, а ее выводы – голословными»

Как же Глюку удалось напечатать статью, полную «несоответствий и ошибок», в рецензируемом журнале? Практика рецензирования коллегами заявок на гранты приводит к тому, что ученые, определяющие, кому давать деньги, оказывают очень большое влияние на то, какие именно исследования будут проводиться. Финансируются конъюнктурные исследования, а работы, предположительно противоречащие общепринятым теориям (например, дарвинизму), практически не имеют шансов получить финансирование. Дэлтон отмечает, что, несмотря на общеизвестную проблему, связанную с рецензированием коллегами, «до сих пор не было предложено серьезной альтернативы этой системе. «Легко сказать, что система плоха. Труднее исправить ее», – говорит Роналд Маккей, ученый, изучающий стволовые клетки в Национальном институте неврологических расстройств и паралича в Бетесде (штат Мэриленд). Дело пробовали поправить, требуя от рецензентов ставить свою подпись на рецензии. Предполагалось, что если рецензенты будут обязаны ставить под рецензией свою подпись, их работа станет более открытой, и никто не сможет воспрепятствовать исследованию под прикрытием анонимности. За этот подход выступает Ренни. Он говорит: «Это единственная достойная доверия, стоящая, прозрачная и честная система… Я обратился к ученым с этим призывом, но большинство меня не поддержало»».

Многочисленные «изъяны в системе публикации статей» вызваны преимущественно тем, что «рецензирование коллегами не гарантирует качества». Один из способов борьбы с этой проблемой – публиковать имена рецензентов; эти люди должны пользоваться доверием. Другой способ – публиковать ясные и строгие критерии отбора статей, и если статья не удовлетворяет этим критериям, автор должен вносить в нее исправления до тех пор, пока она не станет им удовлетворять.

Научный мир исправляет ошибки отдельных ученых?

Рецензирование коллегами оказалось фикцией. В итоге «многое из того, что идет в печать, не вызывая возражений, на самом деле неверно, и никто об этом не знает – а может, это никого и не волнует» . Андерсон провел анализ попыток защитить систему рецензирования работ коллегами: например, главный редактор журнала Science Donald Дональд Кеннеди заявляет, что «никто никогда и не рассчитывал на то, что рецензирование со стороны коллег позволит выявить фальсификации». Кеннеди полагает, что ему отчасти удалось оправдать эту систему рецензирования, однако и в Science , и в Nature публиковались статьи, содержавшие ложные данные, и несообразности в этих статьях трудно назвать незаметными. В качестве примера он приводит Яна Хендрика Шона, который в одной из своих работ

«использовал одну и ту же кривую в двух разных графиках, а в другой статье привел результаты без значений ошибки. Оба журнала подчеркивают, что они отбирают статьи для печати на основании высокой научной ценности, а рецензентов – на основании высокого профессионализма. Могли ли редакторы и рецензенты не заметить этих вопиющих несообразностей? В этих статьях, между прочим, были сделаны заявления, имеющие огромное значение для промышленности и науки. К тому же Шона разоблачили ученые, не участвовавшие в рецензировании»

Проблема состоит в том, что «у науки есть патогенная сторона», поскольку «жажда власти» или «алчность» «могут поразить ученого», как и любого другого. Всякому, кому приходилось работать в лаборатории или университете или просто читать об истории науки, хорошо знакомы гордость, зависть и дух соревнования, – чувства, поражающие ученых, работающих в одной области. Стремясь «победить», некоторые ученые «состряпали» себе открытия: они подогнали реальные результаты к тому, что они ожидали получить.

Главная проблема, связанная с фальсификациями, заключается в самой науке. Ученые «видят свою профессию в свете эффектных идеалов, созданных философами и социологами. Как любые верующие, они склонны интерпретировать то, что видят, в соответствии с тем, что подсказывает их вера» . И, к сожалению, наука – это «сложный процесс, в котором наблюдатель может увидеть почти все, что захочет, сузив поле обзора» . Например, Джеймс Рэнди сделал вывод, что ученых очень легко обмануть с помощью фокусов. Проблема объективности очень серьезна, поскольку многие ученые страстно верят в свое дело и теории, которые они пытаются доказать. Эта страсть может поддержать ученого в его усилиях добиться результата, а может отразиться на результате и даже исказить его.

Многие примеры показывают, что ученые склонны к самообману особенно сильно в тех случаях, когда имеют дело с фактами, ставящими под сомнение основы их мировоззрения. «Все люди, ведущие наблюдение, даже хорошо подготовленные, имеют обыкновение видеть то, что ожидают увидеть». Нигде это не заметно так хорошо, как в высшей степени полемичной области исследований эволюции.

Роберт Розенталь в серии экспериментов, сегодня ставших классическими, изучал восприятие учеными результатов эксперимента. В одном из экспериментов он предложил ученым провести тест с «активными» и «вялыми» крысами. В действительности крысы были разделены на две группы случайным образом. Никто из ученых-участников эксперимента не имел опыта проведения этого теста. Ученые сообщили, что «активные» крысы показали более высокие результаты, хотя на самом деле это было не так. Экспериментаторы видели то, что хотели (или ожидали) увидеть (сейчас это явление называется «эффект ожидания») – может быть, бессознательно; вероятно, ученые останавливали секундомер на долю секунды раньше, имея дело с «активными» крысами, и на долю секунды позже – с «вялыми». Другие подобные эксперименты принесли схожие результаты.

Наука как орудие подавления

Один из способов дискредитировать непопулярную теорию, в особенности, когда речь идет о происхождении жизни, – назвать ее «ненаучной», а противоположную теорию – «научной». Социологи в течение многих лет изучали пагубные последствия такого навешивания ярлыков. Этот подход оказывает положительное воздействие на одно из направлений, образовавшихся вследствие искусственного разделения, и отрицательно влияет на другое направление. В любом научном противоречии правильным будет судить о каждой точке зрения на основании ее ценности, используя чисто научный метод.

В исследовании фальсификаций в науке Брод и Уэйд утверждают, что термин «наука» часто выступает в роли «ярлыка», призванного намекнуть на истинность или ложность того или иного утверждения. По их словам, расхожая точка зрения состоит в том, что «наука – процесс строго логичный, объективность – неотъемлемое свойство отношения ученого к своей работе, а научные мнения тщательно проверяются коллегами и повторными экспериментами. В такой самоконтролирующейся системе ошибки любого рода быстро выявляются и исправляются».

После этого авторы показывают, что такое представление о науке неверно. Результат их работы помогает нам понять особенности научной работы с более реалистичных позиций, чем распространенные в наши дни. Они показывают, что якобы «защищенные от ошибки» механизмы научного исследования часто не исправляют последствий фальсификации, которую они называют «эпидемией» современной науки. Желание «быть первым», необходимость получать гранты, поездки в экзотические места на конференции, соблазн денег и престижа вынуждает многих ученых отказываться от высоких идеалов, стоявших перед ними в начале карьеры.

Выводы

Опубликованная литература и интервью, взятые мной у преподавателей медицинского факультета, подтверждают существование проблемы фальсификаций в науке в наши дни. Среди причин фальсификации – деньги, должности, возможность получить грант, профессиональное соперничество и необходимость доказать некую теорию или идею. Но есть и еще один фактор. Это – пренебрежение христианством и моральными ценностями, следствием чего стал кризис этических основ, сдерживавших фальсификацию. Проблема фальсификации стоит особенно остро в областях науки, поддерживающих дарвинизм, и она существует уже продолжительное время. В литературе описаны сотни случаев фальсификации научных результатов. К сожалению, даже при проведении повторных экспериментов (что делается не во всех областях науки) фальсификацию распознать очень трудно. Как правило, фальсификацию могут разоблачить лишь помощники и коллеги фальсификатора, однако зачастую они не сообщают о ее факте, поскольку это может стоить им дружеских связей и репутации. Они могут даже стать объектом мести. Как утверждает Роман, из-за этого «доносчики» встречаются «редко».

В итоге фальсификация в науке, по мнению многих, переросла в эпидемию. Большую тревогу в этом смысле вызывают биологические науки. Есть мнение, что в этой области допускают нечестность более 10% ученых. Отсюда следует, что большая часть ученых цитирует в своих работах ложные или, по крайней мере, неточные данные. Тем временем широких исследований, посвященных фальсификациям, очень мало (и, вероятно, найденные в их ходе случаи – лишь вершина пресловутого айсберга).

Джерри Бергман готовится к получению девятой академической степени. Основные области его научных интересов – биология, химия, психология, научно-технические исследования. Бергман окончил целый ряд учебных заведений, в том числе Университет Уэйна (Детройт), Медицинский колледж Огайо (Толедо), Университет Боулинг Грин. Доктор Бергман ведет плодотворную писательскую деятельность; помимо этого, он преподает биологию, химию и биохимию в Северо-Западном университете в городе Арчболд, штат Огайо.