СЕМАНТИКА

СЕМАНТИКА

Раздел семиотики и логики, исследующий языковых выражений к обозначаемым объектам и выражаемому содержанию. Семантическая проблематика обсуждалась еще в античности, однако только на рубеже 19-20 вв. в трудах Ч. Пирса, Ф. де Соссюра, Ч. Морриса С. стала оформляться в самостоятельную дисциплину. Наиболее последовательную и точную разработку получила С. логическая, ориентированная гл.обр. на формализованных языков. Значительный вклад в ее создание внесли Г. Фреге, Б. Рассел, А. Тарский, Р. Карнап и др. Результаты, полученные логической С. в отношении формализованных языков, используются и при изучении семантических свойств естественных языков.
В логической С. принято выделять две области исследований - теорию референции (обозначения) и теорию смысла. Теория референции исследует отношение языковых выражений к обозначаемым объектам, ее основными категориями являются: « », «обозначение», «выполнимость», « », « », « » и т.п. Теория референции служит основой теории доказательств в логике. Теория смысла пытается ответить на о том, что такое языковых выражений, когда выражения тождественны по смыслу (синонимы), как соотносятся смысл и и т.п. Значительную роль в становлении логической С. сыграло обсуждение семантических парадоксов, которых служит важным критерием приемлемости любой семантической теории.

Философия: Энциклопедический словарь. - М.: Гардарики . Под редакцией А.А. Ивина . 2004 .

СЕМАНТИКА

(от греч. - обозначающий) , раздел логики (или металогики) и семиотики, посвящённый анализу комплекса связанных между собой понятий, центральными из крых являются понятия значения и смысла. Вся проблематика С. выражается вопросами вида: что означает то или понятие (термин) или высказывание, (запись, текст , формула) , как их следует понимать? Подобные вопросы возникают прежде всего по отношению к общелогич. понятиям (« », « », «соответствие», «ло-гич. » и т. п.) , а на этой базе - к собственно семантич. понятиям и терминам (« », « », «выполнимость», «обозначение», «наименование», «осмысленность») , а также к самим понятиям « », «смысл» и «интерпретация».

В формализов. языках объектом, по отношению к которому ставится вопрос о его значении и смысле, оказывается отд. знак, знакосочетание или к.-л. др. фрагмент текста. Согласно концепции, восходящей к Дж. С. Миллю и Фреге, знак, играющий в формализов. языке роль терма (аналога грамматич. подлежащего, дополнения или субъекта некоторого предложения) , служит именем некоторого предмета (называет или обозначает этот предмет) или класса (множества, совокупности) предметов. Нахождение денотата (предметного значения) для к.-л. конкретного имени даёт существ. информацию об этом имени, но не исчерпывает связанной с ним семантич. проблематики: денотат указывает объём обозначаемого данным именем понятия, но не объясняет его содержания. У имени имеется некоторый смысл, определяемый набором характеризующих его признаков, причём этого смысла не только не предполагает знания, но даже существования денотата данного имени. Имя, обозначая (называя) свой денотат, выражает некоторый смысл; про этот смысл говорят, что он определяет денотат, являясь его концептом. Очевидно, что один и тот же денотат может определяться различными концептами. В то же одинаковый смысл могут иметь различные имена, называемые в этом случае синонимами. Вводимое т. о. на множестве имён данного языка отношение синонимии является отношением эквивалентности, т. е. оно рефлексивно (каждое имя синонимично самому себе) , симметрично (выражения «о синонимично е» и «в синонимично а» равносильны) и транзитивно ( одного и того же слова синонимичны между собой) .

Все эти семантич. понятия распространяются с «атомарных» объектов формализов. языков - знаков и имён на более сложные знакосочетания - предложения, выражающие высказывания, для которых в подходящих метаязыках определяется понятие истинности (и ложности) , и далее - на исчисления в целом, для которых вводится понятие интерпретации.

Развитая в работах Тарского, Карнапа и др. система т. н. экстенсиональных (см. Экстенсиональность) семантич. характеристик, описывающих языка с т. зр. объёма понятий («обозначение», «наименование», «истина») , «надстраивается» над понятием значения (денотата) и образует, согласно Куйану, теорию референции (теорию обозначения) . Значительно менее разработанная часть С.- смысла, трактующая интенсиональные (см. Интенсиональность) свойства языков (знаковых систем) , посвящена понятиям, характеризующим языки с т. зр. содержания понятий («смысл», « », «осмысленность», «синонимия», «следование») . В то время как первая понятий вводится исходя из чисто конвенциональной идеи приписывания значений, вторая группа понятий призвана в некотором смысле разъяснить суть С.- то, что должно быть понято в языке безотносительно к используемым обозначениям.

Язык С. формализов. языков в свою очередь может быть формализован. Систему формализованной С. разработал, в частности, амер. логик Дж. Кемени. На основе идей сов. логика Д. А. Бочвара формализованная С. строится средствами многозначной логики; к такого рода исследованиям привлекается и .

Философский энциклопедический словарь. - М.: Советская энциклопедия . Гл. редакция: Л. Ф. Ильичёв, П. Н. Федосеев, С. М. Ковалёв, В. Г. Панов . 1983 .

СЕМАНТИКА

СЕМАНТИКА , также семасиология (от греч. sema – знак), (от лат. signum – знак) – учение о значении, об отношениях между знаками, т.е. между словами и предложениями и тем, что они означают; см. ЛОГИСТИКА.

Философский энциклопедический словарь . 2010 .

СЕМА́НТИКА

в л о г и к е (греч. σημαντικός – означающий, от σημαίνω – означаю) – отдел логики, изучающий значения понятий и суждений, в особенности при записи их в виде выражений т.н. формальных систем (см. Синтаксис в логике). К задачам С. относится прежде всего уточнение таких общелогич. понятий, "как "смысл", "соответствие", "предмет", "множество", " ", "интерпретация" и т.п. Важное в С. занимают вопросы различения между объемом понятия и содержанием понятия, между значением истинности суждения и смыслом суждения. Свойства, связанные с объемом понятия и значением истинности суждения, наз. экстенциональными, а свойства, связанные с содержанием понятия и смыслом суждения, – интенциональными. Так, суждения "дважды два четыре" и "Волга впадает в Каспийское море", равносильные экстенционально (их значения истинности совпадают), различаются интенционально (они имеют разные смыслы).

Точный смысл проблемы С. приобретают в связи с построением и изучением формальных систем. При исследовании к.-л. формальной системы семантич. проблемы возникают тогда, когда система получает интерпретацию, т.е. истолковывается как отображающая нек-рую содержательную теорию или раздел науки, в силу чего приобретают значение (смысл) выражения данной системы. Сама система в этом случае наз. с е м а н т и ч е с к о й, или интерпретированной. При изучении формальных систем объектом С. являются общие вопросы соотношения между формальной системой и ее интерпретациями. Т.о., в С. изучаются такие проблемы, как истины (соответствие формул или предложений семантич. системы "положению вещей" в изображаемой области), проблемы, связанные с соотношением знака и обозначаемого, проблема определения смысла выражений системы и т.п. С. при этом не может быть оторвана от синтаксиса, к-рый она естественно дополняет. (Существуют вопросы, являющиеся одновременно и синтаксическими и семантическими. Так, напр., одно из определений полноты формальной системы состоит в том, что система полна, если добавление к ее аксиомам формулы, не являющейся теоремой, делает систему противоречивой; само это определение имеет синтаксич. , однако существенно используемое в нем понятие непротиворечивости может определяться и семантически). Но, в отличие от синтаксиса, С. рассматривает выражения формальных систем не просто как таковые, а как записи суждений и понятий. Запись нек-рого понятия (для простоты, единичного) может считаться именем предмета, составляющего объем этого понятия. Т.о., возникает трехчленное соответствие (называемое часто "основным семантич. треугольником") между предметом, содержанием понятия и именем. Чтобы подчеркнуть отношение первого и второго членов к третьему, их называют предметом (или денотатом) имени и концептом имени. Так, у имен "А. С. Пушкин" и "автор „Евгения Онегина“" одинаковые предметы, но разные концепты.

Многие важные проблемы логич. С. являются традиционными. Однако традиц. идеи (в особенности греческих и ср.-век. авторов) получили более или менее полное и развитие только в конце 19 – нач. 20 вв. в работах Г. Фреге, Б. Рассела и логиков львовско-варшавской школы. А. Тарский заложил основы систематич. построения совр. логич. С. (1929), к-рую он продолжал развивать в своих позднейших работах. Осн. Тарский уделяет анализу семантич. понятий ("истина", "определение", "выполнимость", "обозначение" и др.) и выяснению возможности их определения. По Тарскому, семантич. понятия могут быть определены только для формализованных языков, т.е. языков, построенных как нек-рое (интерпретированное) . Для того же, чтобы определить семантич. понятия для неформализованных, в т.ч. естеств., языков, необходимо построить формализованные языки, приближениями к данному языку. Как показал Тарский, попытка определения семантич. понятий, в частности понятия истины, в системе того языка, в к-ром они фигурируют, с неизбежностью приводит к возникновению парадоксов семантических типа парадокса "Лжец". Поэтому для определения семантич. понятий, помимо исследуемого, или объектного, языка, должен вводиться , на к-ром должно вестись рассуждение об определяемых его средствами семантич. понятиях объектного языка. Работы Тарского оказали влияние на Р. Карнапа, к-рый создал наиболее развитую систему С. в серии работ под общим названием "Исследования по семантике" ("Studies in semantics", 1942–47). Взглядам Карнапа и Тарского противопоставляет свою позицию У. Куайн. То, что обычно понимается под С., он делит на две части: теорию смысла и теорию обозначения. Первую характеризуют такие понятия, как "смысл", "синонимия" (см. Синонимы), "осмысленность", "следование". Вторую – понятия "обозначение", "наименование", "истина". По мнению Куайна, эти две дисциплины настолько отличаются друг от друга, что нецелесообразно объединять их под общим названием С. Более или менее развитой из них Куайн считает теорию обозначения, к к-рой он относит, напр., большинство работ Тарского. Дж. Кемени в работе "Новый подход к семантике" ("A new approach to semantics", "T. J. Symbolic Logic", 1956, v. 21, No 1–2) предложил новую систему формализованной С. Он строит , в к-ром определяются понятия "модели" и "интерпретации". На основе понятия интерпретации Кемени вводит аналитич. и синтетич. высказываний: аналитическое имеет место во всех интерпретациях данного исчисления, тогда как имеет место лишь в нек-рой данной интерпретации. В соответствии с этим понятия, определяемые в терминах всех интерпретаций, относятся к тому, что Куайн назвал теорией смысла, а понятия, определяемые в терминах одной интерпретации, – к теории обозначения. См. также Семиотика .

Лит.: Финн В. К., О некоторых семантических понятиях для простых языков, в сб.: Логическая науч. знания, М., 1965; Смирнова Е. Д., Формализованные языки и логическая , там же; Ajdukiewicz К., Sprache und Sinn, "Erkenntnis", 1934, Bd 4, ; Church Α., Carnap"s "Introduction to semantics", "The Philosophical Review", 1943, v. 11 (52), No 3; Linsky L. , Semantics and the philosophy of language, Urbana, 1952; Frege G., Translations from the philosophical writings, Oxf., 1952.

Философская Энциклопедия. В 5-х т. - М.: Советская энциклопедия . Под редакцией Ф. В. Константинова . 1960-1970 .

СЕМАНТИКА

СЕМАНТИКА - , изучающая знаки и знаковые системы с точки зрения их смысла, как , рассматривается в рамках семиотики (науки о знаковых системах) совместно с двумя другими ее разделами: синтактикой и прагматикой. Первая из них изучает отношения знаков между собой (синтаксис), вторая - отношения между знаками и производящими и интерпретирующими их субъектами, тогда как семантика рассматривает знаки в их отношении к обозначаемым (не имеющими знаковой природы) объектам. Наиболее важным предметом изучения для семантики является , а потому она входит в качестве составной части в лингвистику (как семантика естественного языка) и в логику (как семантика формальных языков). Возникающая и в логике, и в лингвистике семантическая проблематика является выражением общей философской проблемы связи мышления и бытия. Вопрос о том, в какой мере язык способен выразить неязыковую , тесно коррелирован с вопросом о мысли понять внешний для нее предмет. Из основных взглядов на природу знака, лежащих в основе семантических построений, нужно выделить те, которые были сформулированы на рубеже 19 и 20 вв. в работах Г. Фреге кф.де Соссюра. Их концепции (в значительной мере противостоящие друг другу) и до сих пор определяют методы исследования и терминологию в лингвистике и логике. Фреге принадлежит теория тройственной природы языкового знака. Сам знак (единичный ), во-первых, указывает на объект (значение знака), а во-вторых, на соответствующее означаемому объекту понятие (смысл знака). Введенное т. о. различение между смыслом и значением стало впоследствии ключевым для многих логических и лингвистических теорий, в которых, впрочем, была принята иная, нежели у Фреге, . Для означаемого объекта используют термины “референт”, “денотат”, “десигнат”. То, что Фреге назвал “смыслом”, иногда называют “сишификатом”. Впрочем, интерпретация разными исследователями приведенных терминов сильно варьируется. Часто употребляемой для выражения введенного Фреге семантического различения является также пара “экстенсионал” - “интенсионал”. Различение между смыслом и значением Фреге ввел также для предложений языка, утверждая, что для широкого класса предложений значением являются истинность или ложность. Он указал также на таких языковых конструкций, которые имеют смысл, но не имеют значения (напр., утверждения о вымышленных объектах).

Согласно Фреге, в основе любого мыслительного акта лежит стремление выразить , самостоятельно существующий предмет, который обозначается в языке своим именем и о котором сказывает его понятие. Соссюр рассматривает природу знака как двойственную, называя знак единством означающего и означаемого. Под последним понимается именно то, что Фреге называл смыслом, но подход Соссюра в принципе иной. Семантические свойства языка определяются тем, что он представляет собой систему. Знаки существуют только в отношении друг к другу, и именно эти отношения, а не с внеязыковыми сущностями определяют смысл знака. Поэтому референциальная семантика вообще отсутствует у Соссюра. Эта разделяется и до сих пор многими лингвистами (гл. о. французскими). Греймас и Курте называют “исключение референта необходимым условием развития лингвистики”.

Подход Соссюра является лингвистическим коррелятом той философской установки, которая стремится исключить из рассмотрения категорию сущности. Она была разработана, напр., в Марбургской школе, для философов которой критерием объективности знания является не отношение знания к “реально существующему” объекту (которое совершенно невозможно установить), а внутренняя согласованность самого знания. Последнее рассматривается как , т. е. совокупность отношений элементов, определяемых (подобно единицам языка у Соссюра) лишь своим местом в системе и отношениями друг с другом.

В логике и математике разработан аналитический аппарат, позволяющий описывать семантику формальных языков. В основе этого аппарата лежит понятие интерпретации. Последняя есть , которая сопоставляет каждому имени (индивидной константе) языка некоторый объект из заданного множества, а каждому выражению языка (предикатной константе) некоторое отношение объектов этого же множества. Важнейшим элементом семантики формальных языков является понятие истинности, которая рассматривается как формальное правильно построенного выражения языка. Существенной в этом случае является введения метаязыка. Только с его помощью можно описать область объектов, задать интерпретирующую функцию и делать выводы относительно истинности языковых выражений. Формальные основания для различения объектного языка и метаязыка были получены А. Тарехим. Последующее развитие логики (С. Кринке, Р. Мартин, П. Вудруфф) привело, однако, к построению “семантически замкнутых” языков, т. е. таких, которые сами содержат в себе возможности делать выводы о семантических свойствах (в частности, об истинности) языковых выражений. Однако общей особенностью любого формального подхода является необходимость выражать неязыковые объекты средствами языка (пусть даже метаязыка). Исследование семантики свойств оказывается поэтому исследованием отношений между знаками, а не отношений между знаком и объектом, не имеющим природы знака. Т. о. семантика обращается в синтактику.

При описании семантики естественного языка лингвисты также прибегают к понятию функциональной зависимости, реализуя схему, очень похожую на схему интерпретации формальных языков. При этом используется аппарат семантических категорий, введенный К. Айдукевичем (см. Семантических категорий теория). Простейшими категориями являются имя и . Первое имеет в качестве экстенсионала объект, второе - значение истины или лжи. Йнтенсиоиал языкового знака, принадлежащего к этим категориям, есть функция (в строгом, теоретико-множественном смысле -Д. Льюис, а еще раньше Р. Карнап), ставящая ему в соответствие его экстенсионал. Более сложные получаются из простейших согласно правилам синтаксиса и должны включать все возможные грамматические формы. Их семантика определяется построением интенсионалов, которые также являются функциями, но уже более сложными. Природа интенсионала часто определяется по-разному. Н. Хомский, напр., видит в них врожденные схемы действия, присущие человеческой психике. Р. Монтегю представляет их объективными идеальными сущностями, которые схватываются сознанием.

По существу в логике, описывающей формальные языки, и в лингвистике, изучающей естественный язык, вводятся одни и те же процедуры: установление функциональной связи между выражениями языка и “реальными” объектами и отношениями. Однако логика (а в еще большей мере ) требует явного описания (опять же с помощью языка) как функций, так и областей интерпретации. В лингвистике же, когда идет об интерпретирующей функции (интенсионале), может подразумеваться некоторая когнитивная (вовсе не описанная явно), совершаемая носителем языка, который производит и интерпретирует знаки. Поэтому если логика сближает семантику с синтактикой, то лингвистика обращает ее в прагматику. Эта “потеря” семантики возникает в тех теориях, которые разделяют существенный элемент учения Фреге: язык рассматривается как для выражения неязыковых сущностей, т. е. для представления объективной реальности. В таких теориях пытаются установить связь мысли с немыслимым, что порождает естественные трудности. Альтернативой фрегевского понимания семантики (помимо школы Соссюра, о которой сказано выше) является теория семантических примитивов (А. Вержбицка). Она прямо связана с учением Р. Декарта, о том, что всякая сложная сводима к простым, понятным интуитивно и не нуждающимся ни в каком прояснении. Еще большая обнаруживает теория семантических примитивов от философии Г. Лейбница, поскольку может быть представлена как развитие его попытки создания универсальной характеристики. По мысли Вержбицкой, всякий есть конструкция, построенная из достаточно простых элементов по известным правилам. Смысл любого языкового построения ясен в той мере, в какой прояснена процедура -построения, а также смысл этих элементов. Последние же, называемые семантическими примитивами, ясны интуитивно. Их не требует прибегать к особым приемам (напр., к введению интенсионалов И экстенсионалов), поскольку их смысл абсолютно прозрачен и не нуждается в каком-либо выражении. Важно, что этих примитивов невелико и их нумерация легко достижима.

Лит.: ШрейдерЮ.А. Логика знаковых систем. М., 1974; Семиотика (сборник трудов; ред. Ю. С. Степанов). М., 1983; Смирнова Е. Д. Логика и

УДК 81’37 ББК 81.03 Ш 66

Шкатова В.В.

Аспирант кафедры немецкой филологии и методики Московского гуманитарного педагогического института, e-mail: [email protected]

О семантическом содержании понятия «практичность» в русском и английском языках

(Рецензирована)

Аннотация:

Анализируется семантическое содержание понятия «практичность» в русском и английском языках, которое определяется на основании толковых и идеографических словарей. В результате исследования выясняется, что круг значений данного понятия в двух языках не совпадает полностью, несмотря на совпадающие значения, в английском языке практичность скорее противопоставляется теории, в русском языке - духовности. Это объясняется тем, что оба слова являются интернациональными и были заимствованы в языки в разном объеме значений или приобрели дополнительные значения и коннотации.

Ключевые слова:

Понятие, семантическое содержание, определение, лексическое значение, языковая картина мира, национально-культурное своеобразие

Post-graduate student of Department of German Philology and Techniques, Moscow Humanities Pedagogical Institute; e-mail: [email protected]

On the semantic content of the concept “practicality” in the Russian and English languages

An analysis is made of the semantic content of the concept “practicality” in Russian and English. The semantic content is identified on the basis of defining and ideographic dic-tionaries. The author concludes that the meanings of this concept in two languages do not ful-ly coincide. In spite of having coinciding meanings, “practicality” in English is opposed to “the theory”, while in Russian, to “spirituality”. This results from the fact that both words are international and may have been borrowed by the languages with a different number of mean-ings or have acquired additional meanings or connotations.

Concept, semantic content, definition, lexical meaning, linguistic picture of the world, national-cultural peculiarity.

В традиционном языкознании под понятием понимается оформленная словом мысль о классе предметов или явлений. Основой образования понятий служат выявленные на основании их свойств и отношений существенные признаки предметов, процессов или

явлений, выраженные в обобщенном виде. Понятия формируются и закрепляются в человеческом сознании с помощью слов и составляют основу лексического значения полнозначных слов. Кроме понятийной части, в лексическом значении могут присутствовать дополнительные компоненты - коннотации. Раскрытие содержания понятия может быть разным по степени полноты и глубины и достигается оно с помощью сложного, развернутого определения.

Понятия, с которыми так или иначе соотнесены слова языка, не обязательно являются научными, отражающими наиболее существенные, научно значимые, объективно существующие признаки предметов и явлений вне зависимости от языка. Понятия могут быть бытовыми и отражать менее существенные признаки или признаки, существенные с точки зрения того или иного коллектива, в том числе и языкового. Бытовые понятия, как правило, национально окрашены и участвуют в формировании бытовой языковой картины мира .

Понятие «практичность» относится к разряду абстрактных бытовых понятий, т.е. отражающих признаки существенные с точки зрения того или иного языкового коллектива и участвующих в формировании национальной языковой картины мира. С нашей точки зрения, понятие «практичность» является семантической универсалией. Оно является общечеловеческим и присуще всем лингвокультурам, в том числе русской и английской. Однако оно может иметь различное семантическое наполнение и репрезентироваться различным набором лексем в разных языках.

Выбор понятия «практичность» в смысле «деловитость», «практичное отношение к жизни», «практицизм» не случаен. Подавляющее большинство исследований, посвященных изучению национального характера, национального менталитета, национального психологического портрета, этническим стереотипам, среди других черт выделяют высокий практицизм англичан. Многочисленные примеры о присущих англичанам практичности, практицизме, деловой энергии, предприимчивости, расчетливости, стремлении к прибыли встречаются и в художественных произведениях, мемуарной литературе, путевых заметках, периодической печати, публицистике, фольклоре, международных анекдотах, справочной литературе, руководствах по межкультурной деловой коммуникации. Причем авторы этих работ считают практичность, трудолюбие и деловитость положительными качествами национального характера англичан.

Содержательная сторона понятия «практичность» была определена нами на основании наиболее известных и признанных русских, русско-английских и английских лингвистических словарей. Д.Н. Ушаков в «Большом толковом словаре современного русского языка» определяет «практичность» как «деловитость, практичное отношение к жизни» . В связи с тем, что понятие «практичность» является абстрактным, многие словари толкуют его через синонимы или соотносительные с ним производные формы, например через соответствующее ему прилагательное «практичный». Так, синонимический ряд понятия «практичность» в этом же словаре представлен следующими лексическими единицами: выгодность, деловитость, неакадемичность, полезность, прагматизм,

прагматичность, практицизм, предприимчивость, приземленность, продуктивность, расчетливость, реалистичность, сверхпрактичность, удобность, удобство, утилитарность, экономность.

Прилагательное «практичный» трактуется примерно одинаково в различных лингвистических словарях: в толковом словаре Т.Ф. Ефремовой как 1) опытный, хорошо разбирающийся в жизненных делах; деловитый; 2) легко применяемый на деле, на практике;

экономный, удобный ; в толковом словаре С.И. Ожегова как 1) деловитый, умеющий разбираться в практических, жизненных делах (иногда неодобр.); 2) удобный, выгодный, экономный .

Вычленив из упомянутого выше толкования практичности, данного словарем Д.Н. Ушакова, русские лексемы «деловитость», «практичное отношение к жизни», мы обратились к ряду переводных русско-английских словарей, где нашли следующий английский эквивалент: practicality . Для определения содержания понятия «practicality» в английском языке нами также были исследованы словарные статьи, посвященные данному понятию в наиболее известных и признанных лингвистических словарях английского языка.

Словарь издательства Макмиллан толкует значение данного понятия как: 1. the quality of being effective, useful, or suitable for a particular purpose or situation (свойство быть эффективным, полезным, подходящим для определенной цели или ситуации) (перевод здесь и далее В. Шкатовой и по словарю Мюллера ). 2. a sensible attitude towards making decisions and plans (разумное отношение к принятию решений и планированию). 3. the real facts or details of a situation, rather than ideas or theories (реальные факты или детали ситуации в противоположность идеям или теориям) . Аналогичные определения понятия «practicality» приводятся в Оксфордском словаре английского языка и в толковом словаре английского языка серии Longman.

Идеографический словарь английского языка Collins определяет значение понятия «practicality» через ряды синонимов с базовыми компонентами: 1. feasibility (возможность быть осуществимым); 2. common sense (здравый смысл); 3. functionalism (функционализм); 4. practical details (практические детали) .

В английском идеографическом словаре Роже мы встречаем следующее толкование понятия «practicality»: concern with actual use, common sense, gumption, horse sense (возможность реального применения на практике, здравый смысл, смышленность, находчивость, сообразительность, практическая смекалка, грубоватый здравый смысл). Список синонимов и слов с близким значением включает 86 лексических единиц, каждая из которых передает тонкие оттенки значений или коннотаций, которые сложно передать при переводе. В этом же словаре «practicality» упоминается как один из синонимов к словам: expedience (целесообразность, выгодность), experience (опыт, знание), sagacity (проницательность, прозорливость, мудрость), wisdom (мудрость, здравый смысл), wit/wits (ум, разум, сообразительность) .

В проанализированных нами словарях синонимов словарные статьи к слову «practicality» имеют меньший или больший набор слов в синонимическом ряду, слова в синонимическом ряду могут располагаться в иной последовательности, в отдельные словари включены слова и словосочетания не только современного общеупотребительного языка, но и устаревшие, просторечные, жаргонные, профессиональные, диалектные и т.д. Однако важно, что все синонимы соотносятся с базовым понятием и, во многом совпадая, частично перекрывая и дополняя друг друга, помогают более полно раскрыть его содержание.

Итак, сопоставив определения понятия «practicality», приводимые английскими толковыми и идеографическими словарями, можно сказать, что содержание данного понятия в английском языке складывается из трех базовых семантических блоков:

эффективность/функциональность, здравый смысл/реализм, практические детали/реальные факты.

Следует отметить, что в ряде английских словарей, так же как и в некоторых русских словарях, не дается дефиниция существительному «practicality». Оно приводится в

словарных статьях, посвященных прилагательному «practical», которое деривационно связано с исследуемым существительным. Однако, как показывает обзор словарей, круг значений данного прилагательного в основном соотносится с кругом значений соответствующего ему существительного.

Следовательно, на основании определений, приводимых русскими и английскими лингвистическими словарями, а также бытовых представлений людей о том, что такое практичность в жизни, можно сделать вывод о том, что и в английской, и русской лингвокультурах «практичность» - понятие родственное эффективности. Быть практичным означает использовать полученный опыт на практике с целью совершения более эффективных действий в каком-то направлении и достижения наилучшего результата, например, в целях сохранения и приумножения материальных благ.

Понятие «практичность», применительно к качествам человека, ассоциируется с такими словами, как опытный, хорошо разбирающийся в жизненных делах, деловитый, предприимчивый, здравомыслящий, разумный, реалистичный, трезвомыслящий, расчетливый. Практичность применительно к поступкам человека связана с такими понятиями, как эффективность, экономность, выгодность, полезность. Практичным может быть не только человек или его действие, но и предмет (вещь, инструмент, материал и т.п.). В этом случае практичность означает - легко применяемый на деле, на практике, функциональный, экономный, удобный, прочный.

Сравнивая значения русской лексемы «практичность» и соответствующей ей английской лексемы «practicality», можно констатировать, что их значения во многом совпадают, хотя семантический объем английской лексемы несколько шире русской. В английском языке «practicality» включает, помимо прочего, значения, выражающие нечто реальное, применимое на практике, своего рода противопоставление теории практике, что в русском языке скорее передавалось бы прилагательным «практический», а не «практичный». В русском же языке понятие «практичность» скорее противопоставлено духовности, идеализму, и иногда репрезентирующие его значение лексемы имеют отрицательную коннотацию. Не случайно в русских толковых словарях, в отличие от английских, где на первый план выступает значение «функциональность, эффективность», в качестве первого значения приводится именно «деловитость», которое иногда сопровождается пометой «с оттенком неодобрительности», чего нет у английского эквивалента. Помимо этого, во множественном числе английского существительного «practicality» имеет место и значение «практические детали, основы, необходимые, существенные части», которое отсутствует у соответствующего ему русского «практичность». Данное обстоятельство указывает на то, что русская лексема отличается большей абстрактностью своих значений. По всей видимости, это объясняется тем, что оба слова являются интернациональными и были заимствованы в языки в разном объеме значений или приобрели дополнительные значения и коннотации.

Таким образом, проведенное исследование служит еще одним доказательством существования национально-культурного своеобразия различных языковых систем. «Сопоставление семантики лексем разных языков, выражающих одно и то же понятие, дает возможность выяснить специфику отражения окружающего мира в языковом сознании носителей данных языков» . Каждый язык по-своему членит мир, имеет свою особую языковую картину мира. В близких понятиях разных культур национальная специфика проявляется в том, что сопоставимые понятия не полностью совпадают по своему содержанию. Именно в этом проявляется специфически национальное восприятие мира, зафиксированное в языке.

Примечания:

1. Мартинович Г.А. Бытовое понятие и его роль в развитии системы значений многозначного слова // Гуманитарные проблемы современной цивилизации: VI Междунар. Лихачевские чтения 26-27 мая 2006 г. СПб, 2006. С. 167-169.

2.Ушаков Д.Н. Большой толковый словарь современного русского языка. М.: Альта-Принт, 2005. Т. VIII. 1239 с.

3. Ефремова Т.Ф. Новый словарь русского языка. Толково-словообразовательный. Т. 2. П-Я. М.: Рус. яз., 2000. 1088 с.

4. Ожегов С.И. Толковый словарь русского языка: ок. 100000 слов, терминов и фразеологических выражений / под ред. Л.И. Скворцова. 26-е изд., испр. и доп. М.: Оникс, 2010. 1360 с.

5. Русско-английский словарь: ок. 55000слов / под общ. рук. А.И. Смирницкого; под ред. О.С. Ахмановой. М.: Рус. яз., 1992. 768 с.

6. Мюллер В.К. Англо-русский словарь: 53000 слов. 20-е изд., стер. М.: Рус. яз., 1985. 864 с.

7. Macmillan English Dictionary. © Bloomsbury Publishing Plc, 2002, 1692 p.

8. Collins English Thesaurus. URL: http://www.collinsdictionary.com (дата обращения 6.01.12).

9.Roget’s 21st Century Thesaurus. Third Edition Copyright © 2011 by the Philip Lief Group. URL: http:// thesaurus.com (дата обращения 6.01.12).

10. Урусова Н.В. Сопоставительная характеристика семантики английских и русских ядерных лексем, репрезентирующих понятие «сила» // Вестник Адыгейского государственного университета. Сер. Филология и искусствоведение. Майкоп, 2010. Вып. 3. С. 215-218.

1. Martinovich G.A. Everyday concept and its role in the development of the semantic system of the polysemantic word // Humanitarian problems of modern civilization: The VI International Likhachev’s readings. May 26-27, 2006. SPb, 2006. P. 167-169.

2. Ushakov D.N. Big explanatory dictionary of the modern Russian language. M.: Alta-Print, 2005. V. VIII. 1239 pp.

3. Efremova T.F. New dictionary of the Russian language. Explanatory and word-formation dictionary. V. 2. P-Ya. M.: Rus. yaz., 2000. 1088 pp.

4. Ozhegov S.I. Explanatory dictionary of the Russian language: apprx. 100 000 words, terms and phraseological expressions / ed. by L.I. Skvortsov. 26th ed. corrected and enlarged. M.: Oniks, 2010. 1360 pp.

5. Russian-English dictionary: apprx. 55000 words / under the general guidance of A.I. Smirnitsky; ed. by O.S. Akhmanova. M.: Rus. yaz. 1992. 768 pp.

6. Muller V.K. English-Russian dictionary: 53000 words. 20th ed., stereotype. M.: Rus. yaz., 1985. 864 pp.

7. Macmillan English Dictionary. Bloomsbury Publishing Plc, 2002, 1692p.

8. Collins English Thesaurus. URL: http://www.collinsdictionary.com (date of the address 6.01.12).

9. Roget’s 21st Century Thesaurus. Third Edition Copyright © 2011 by the Philip Lief Group. URL: http://thesaurus.com (date of application 6.01.12).

10. Urusova N.V. The comparative characteristics of semantics of the English and Russian core lexemes representing the concept «force» // The Bulletin of the Adyghe State University. Se-ries «Philology and the arts». Maikop, 2010. Iss. 3. P. 215-218.

Толковый словарь русского языка. Д.Н. Ушаков

семантика

семантики, мн. нет, ж. (от греч. semantikos - обозначающий) (лингв.).

То же, что семасиология.

Значение (слова, оборота речи и т. п.).

Толковый словарь русского языка. С.И.Ожегов, Н.Ю.Шведова.

семантика

То же, что семасиология.

В языкознании: значение, смысл (языковой единицы). С. слова. С. предложения.

прил. семантический, -ая, -ое.

Новый толково-словообразовательный словарь русского языка, Т. Ф. Ефремова.

семантика

Значение, смысл языковой единицы (морфемы, слова, словосочетания и т.п.).

Раздел языкознания, изучающий смысловую сторону языка.

Раздел семиотики, изучающий знаковые системы как средства выражения смысла.

Раздел логики, изучающий отношения логических знаков к понятиям.

Энциклопедический словарь, 1998 г.

семантика

СЕМАНТИКА (от греч. semantikos - обозначающий)

значения единиц языка.

То же, что семасиология, раздел языкознания, изучающий значение единиц языка, прежде всего слов.

Один из основных разделов семиотики.

Семантика

(франц. sémantique, от греч. semantikós ≈ обозначающий, sema ≈ знак) в языкознании,

один из аспектов изучения знаков в семиотике.

В истории языкознания то же, что семасиология .

Значения единиц языка.

Раздел языкознания, изучающий значения единиц языка ≈ языковедческая С.

Элементарный объект изучения языковедческой С. составляет единство трёх элементов языкового знака (прежде всего слова): означающего, денотата, означаемого. Внешний элемент (последовательность звуков или графических знаков) ≈ означающее ≈ связан, во-первых, с обозначаемым предметом, явлением действительности ≈ денотатом (а также референтом ≈ предметом, явлением, обозначаемым данной языковой единицей в составе высказывания; предметом или ситуацией, обозначаемыми высказыванием в целом), и, во-вторых, с отражением этого предмета, явления в сознании человека ≈ означаемым. Означаемое является результатом общественного познания действительности и обычно тождественно понятию, иногда представлению (см. также Сигнификат). Тройная связь ≈ «означающее ≈ денотат ≈ означаемое» составляет категорию значения, основную единицу (ячейку) С.

Эти трёхаспектные единицы вступают между собой в закономерные, системные отношения, уподобляясь одна другой по одному из трёх элементов: по означаемому (синонимы), по означающему (омонимы), по денотату и референту (особая разновидность синонимии ≈ трансформация, перифраз). Синонимия, омонимия, перефразирование (трансформация), а также полисемия образуют основу системности в С. Наиболее четко системность проявляется в пределах сравнительно небольших групп слов, объединённых в каком-либо одном отношении (в котором они ≈ синонимы) и противопоставленных в другом (в котором они ≈ антонимы). Такие группировки, специфические для каждого языка, составляют структурные оппозиции (см. Оппозиция в лингвистике). Например, русские слова «ехать», «идти», «плыть», «лететь» объединены признаком «передвижение человека» и противопоставлены друг другу признаком «способ передвижения». Такие признаки в пределах групп изучаются и описываются как компоненты значения, или семантические множители.

Элементарные группы слов могут объединяться в том или ином содержат, отношении, образуя тематические группы, семантические и лексические поля . Например, все способы выражения понятия «радость» в данном языке составляют лексико-семантическое поле «радость». Языковедческая С. стремится дать полное описание семантической системы отдельного языка в виде словаря-тезауруса. Тезаурус наглядно демонстрирует, что в С. языка закреплены результаты отражения и познания объективного мира, достигнутые в общественной практике людей: например, понятия «быть», «иметь», «время», «форма», «содержание» и др., выработанные европейской культурой, в других культурах могут быть представлены иначе или отсутствовать. В языке американских индейцев хопи нет существительных типа «весна», «зима», «настоящее», «будущее», а соответствующие ≈ но не тождественные ≈ понятия передаются в виде наречий «когда тепло» и т. п. «Дождь» поименован как объект (субстанция) в индоевропейских языках, но как процесс (признак) в языке северо-американских индейцев хула, буквально ≈ «он спускается». Вместе с тем противопоставление субстанции («объекта») и признака («процесса», «действия» и т. д.) объективно и универсально ≈ каждый язык проводит его как противопоставление «имени» и «глагола» особыми средствами и в рамках собственной системы. С. выявляет и изучает эти универсальные семантические категории.

Важнейший объект С., один из узловых пунктов взаимосвязи системы и речи (текста), составляет многозначное слово (см. Полисемия). Оно предстаёт как совокупность лексико-семантических вариантов, которые в системе связаны одно с другим как «отдельные словарные значения», а в речи выступают как их конкретные реализации.

В речи или в тексте слова вступают в элементарные отношения и другого типа, определяемые их сочетаемостью друг с другом. Допустимые системой языка сочетания образуют дистрибуцию каждого слова относительно других. Например, для русских слов «кричать» («во всю мочь»), «бежать» («во все лопатки»), «поздравлять» («от всего сердца»), «наедаться» («до отвала») дистрибуция будет различной. Дистрибутивный анализ значений ≈ особая задача С.

Словосочетания «во всю мочь», «во все лопатки», «от всего сердца», «до отвала» имеют общее значение «в высшей степени», но форма выражения его конкретизируется в зависимости от сочетающегося слова: «во всю мочь» при «кричать», «во все лопатки» при «бежать» и т. д., эта форма выражения является, т. о., функцией сочетания. С. выявляет и исследует такие функции, или «лексические параметры», что позволяет представить обширные группы слов, словосочетаний и предложений как системные перефразирования (трансформации) друг друга. Перспективной задачей С. является создание «тезауруса функций».

При исследовании трансформаций отходит на второй план различие между лексической С. (значением корневых морфем, слов и словосочетаний) и исследованием значений грамматических форм (см. Грамматика, Морфология) ≈ грамматической С., а традиционная семасиология становится частным случаем С. Напротив, становится существенным различие между денотатом и референтом. Если мыслительное соответствие денотату называется значением, то мыслительное соответствие референту, отражение в сознании целой ситуации нередко называется смыслом. Т. о., содержание термина «С.» расширяется: у С. появляется новая задача ≈ изучение системы таких «смыслов», или «синтаксической семантики» (см. Синтаксис).

С. изучает также типичные изменения значений в истории языка, выявляет семантические законы. Понятийный фонд языка разделяется на общее достояние всех членов данного общества ≈ обиходные, «наивные», или языковые, понятия («ближайшие» значения слов) ≈ и достояние науки ≈ научные понятия, термины («дальнейшие» значения слов), средний капитал ≈ «большая сумма денег» и капитал ≈ термин политэкономии. Одной из общих семантических закономерностей является то, что значения обиходных слов, имеющие общие признаки с научными понятиями, постоянно стремятся слиться с последними как со своим содержательным пределом. Особое место между обиходными и научными понятиями занимают так называемые ключевые термины культуры, отличные для каждой эпохи, такие, как «цивилизация», «революция», «демократия», «наука», «техника», «личность», «любовь», «машина» и т. п. В их семантическом содержании сочетаются значения обиходных слов языка и господствующие в обществе идеи. Задачи С. в изучении развития ключевых терминов культуры, понятий разных типов смыкаются с задачами истории культуры и семиотики.

С. возникла в конце 19 в. как дисциплина историческая, наука о семантических законах, одновременно в России (М. М. Покровский) и во Франции (М. Бреаль). Соответственно тому, какой аспект С. языка кладется в основу построения этой дисциплины, в ней выделяются различные научные течения: анализ лексико-семантического варьирования (В. В. Виноградов, А. И. Смирницкий, Н. Н. Амосова, А. А. Уфимцева, Д. Н. Шмелев и другие в СССР); оппозитивный (или компонентный) анализ, или анализ по семантическим множителям (Л. Ельмслев в Дании; А. Крёбер, У. Гуденаф и др. в США; О. Н. Селиверстова и другие в СССР); метод полей и тезаурусов (Р. Халлинг и В. Вартбург и другие в ФРГ, Ю. Н. Караулов и другие в СССР); дистрибутивный анализ (Р. Лангекер и другие в США; В. А. Звегинцев, Ю. Д. Апресян и другие в СССР); логически-трансформационный анализ на основе категории «лексического параметра», или функции (И. А. Мельчук, Ю. Д. Апресян и другие в СССР; А. Вежбицкая в Польше и др.); анализ ключевых терминов культуры (Г. Маторе, Э. Бенвенист и др. во Франции; Ю. С. Сорокин, Р. А. Будагов и другие в СССР).

Лит.: Виноградов В. В., О формах слова, «Изв. Отд. литературы и языка АН СССР», 1944, т. 3, в. 1; Звегинцев В. А., Семасиология, М., 1957; Покровский М. М., Избранные работы по языкознанию, М., 1959; Ельмслев Л., Можно ли считать, что значения слов образуют структуру?, в кн.: Новое в лингвистике, в. 2, М., 1962; Уфимцева А. А., Слово в лексико-семантической системе языка, М., 1968; Будагов Р. А., История слов в истории общества, М., 1971; Шмелев Д. Н., Проблемы семантического анализа лексики, М., 1973; Щерба Л. В., Опыт общей теории лексикографии, в его кн.: Языковая система и речевая деятельность, Л., 1974; Бенвенист Э., Общая лингвистика, пер. с франц., М., 1974; Апресян Ю. Д., Лексическая семантика. Синонимические средства языка, М., 1974; Селиверстова О. Н., Компонентный анализ многозначных слов..., М., 1975; Степанов Ю. С., Основы общего языкознания, 2 изд., М., 1975; Bréal М., Essai de sémantique, 7 éd.. P., 1924; Matoré G., La méthode en lexicologie, P., 1953; Good enough W. Н., Componential analysis and the study of rneaning, «Language», 1956, v. 32, No 1; Wierzbicka A., Semantic primitives, Fr./M., 1972.

Ю. С. Степанов.

Википедия

Семантика (значения)

Семантика :

• Семантика - раздел языкознания, изучающий значение единиц языка.
• Семантика - дисциплина, изучающая формализации значений конструкций языков программирования посредством построения их формальных математических моделей.
• Формальная семантика - изучение семантики, или интерпретации, формальных и естественных языков путём их формального описания в математических терминах.
• Общая семантика - эмпирическая дисциплина, систематическая методология по исследованию взаимодействия людей с миром, их реакции на мир, собственные реакции и реакции других людей и, соответственно, каким образом они изменяют своё поведение.
• Картографическая семантика - язык карт, состоящий из картографического явления; изобразительных средств карт; способов картографических изображений.

Семантика (программирование)

Сема́нтика в программировании - дисциплина, изучающая формализации значений конструкций языков программирования посредством построения их формальных математических моделей. В качестве инструментов построения таких моделей могут использоваться различные средства, например, математическая логика , λ-исчисление, теория множеств, теория категорий, теория моделей, универсальная алгебра. Формализация семантики языка программирования может использоваться как для описания языка, определения свойств языка, так и для целей формальной верификации программ на этом языке программирования.

Семантика

Сема́нтика - раздел лингвистики, изучающий смысловое значение единиц языка. В качестве инструмента изучения применяют семантический анализ. В конце XIX - начале XX века семантика часто называлась также семасиоло́гией . Учёные, занимающиеся семантикой, до сих пор обычно называются семасиологами. Также «семантикой» может обозначаться сам круг значений некоторого класса языковых единиц (например, «семантика глаголов движения» ).

Примеры употребления слова семантика в литературе.

Если мы привлекаем к рассмотрению денотаты и смысл, но все-таки отвлекаемся от существ или машин, воспринимающих и понимающих язык, то мы находимся на уровне семантики .

Словесный сюжет складывается из той же самой семантики , что и другие виды доклассового мировоззрения.

Но нам не следует забывать, что в доклассовом обществе не только не было первенства одной формы идеологии над другой, но что вообще они связаны между собой и что никакая реалия не убивает семантики и осмысление не отрицает реальности.

Она накопила много собственных ценных идей в области фонетики, фонологии, морфемики, морфонологии, словообразования, морфологии, синтаксиса, лексикологии, фразеологии, семантики , прагматики, стилистики, лингвистики текста, прикладной лингвистики, психолингвистики, социолингвистики и т.

Оппозиционный метод, разработанный в фонологии и морфологии, становится базисом для формирования метода компонентного анализа в области структурной лексикологии и семантики .

Эти поля действуют как модификаторы запроса с семантикой , эквивалентной параметрам вызова методов в языках программирования.

Чаплыгин, Жуковский и Прандтль - аэродинамика, Френель - волновая оптика, Фреге - логицизм и логическая семантика , Дальтон - химический атомизм, Бекетов - морфология растений.

Морено - социометрия, Тарский - семантика , Гиббс - статистическая механика, Гебра - дерматология.

Попадались разные дракониды или интеллектуальные шлюхи типа Ленкиных подружек с их кошачьей блудливостью и разговорами о семантике и структуральном анализе - жуть, конец света.

Дело, скорей всего, в том, что новая семантика нуждалась в новой фонетике, и Цветаева ее дала.

По утрам они, как пробки из бутылок, вылетали из своих постелей, кидались под душ, заглатывали еду, и вот они уже в цилиндрических кабинах, вакуумная подземка их всасывает, и снова на поверхность они вылетают посередине острова, прямо к школе семантики .

Важное направление в использовании психоанализа открыл Джеймс Вайкери - он изучал подсознательный фактор в семантике , то есть воздействие слова на подсознание.

Кроме того, система программирования может предварительно оттранслировать заголовочные файлы, если, конечно, она настолько развита, что способна сделать это, не изменяя семантики программы.

Хомского на выработку более строгих методов лингвистического исследования, на зарождение и бурное развитие синтаксической семантики как в США, так и в европейских стран, на формирование концептуального аппарата ряда лингвистических дисциплин, не ориентирующихся на структурализм или генеративизм.

Этот великий дух до недавнего времени пребывал достоянием даже не литературоведения, а семантики .

Семантика, в широком смысле слова - анализ отношения между языковыми выражениями и миром, реальным или воображаемым, а также само это отношение (ср. выражение типа семантика слова) и совокупность таких отношений (так, можно говорить о семантике некоторого языка). Данное отношение состоит в том, что языковые выражения (слова, словосочетания, предложения, тексты) обозначают то, что есть в мире, - предметы, качества (или свойства), действия, способы совершения действий, отношения, ситуации и их последовательности. Термин «семантика» образован от греческого корня, связанного с идеей «обозначения» (ср. semantikos «обозначающий»). Отношения между выражениями естественного языка и действительным или воображаемым миром исследует лингвистическая семантика, являющаяся разделом лингвистики. Семантикой называется также один из разделов формальной логики, описывающий отношения между выражениями искусственных формальных языков и их интерпретацией в некоторой модели мира. В данной статье речь идет о лингвистической семантике.

Семантика как раздел лингвистики отвечает на вопрос, каким образом человек, зная слова и грамматические правила какого-либо естественного языка, оказывается способным передать с их помощью самую разнообразную информацию о мире (в том числе и о собственном внутреннем мире), даже если он впервые сталкивается с такой задачей, и понимать, какую информацию о мире заключает в себе любое обращенное к нему высказывание, даже если он впервые слышит его.

Семантический компонент уже достаточно давно признается необходимой частью полного описания языка - грамматики. Свой вклад в формирование общих принципов семантического описания вносят разные теории языка. Например, для порождающих грамматик принципы построения семантического компонента заложены американскими лингвистами Дж. Катцем и Дж. Фодором и далее развиты Р. Джэкендоффом, а, скажем, для грамматик (моделей) типа «Смысл - Текст» соответствующий компонент разрабатывался представителями Московской семантической школы: Ю.Д. Апресяном, А.К. Жолковским, И.А. Мельчуком и др. Семантический компонент обязательно включает в себя словарь (лексикон), в котором о каждом слове сообщается, что оно обозначает, т.е. каждому слову сопоставляется его значение в данном языке, и правила комбинирования (взаимодействия) значений слов, по которым из них формируется смысл более сложных конструкций, прежде всего предложений.

Значение слова в словаре описывается с помощью словарной дефиниции, или толкования, которая представляет собой выражение на том же самом естественном языке или же на специально разрабатываемом с этой целью искусственном семантическом языке, в котором значение толкуемого слова представлено более развернуто (эксплицитно) и, в идеале, строго. Так, значение русского слова холостяк в словаре семантического компонента описания русского языка может быть представлено, как это делается в обычных толковых словарях, в виде обычного русского словосочетания "мужчина, достигший брачного возраста и не состоящий и никогда не состоявший в браке" или в виде записи на специальном семантическом языке, например, (?x) [ЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ (x) & МУЖСКОЙ (x) & ВЗРОСЛЫЙ (x) & (СОСТОИТ-В-БРАКЕ (x)]. Различных искусственных семантических языков существует довольно много, и устроены они весьма по-разному.

Как видно из приведенных примеров, при толковании значений слов и словосочетаний с помощью естественного языка получающиеся выражения, а также их отдельные компоненты, если они упоминаются отдельно, принято на письме записывать в одинарных кавычках; в словарях этого не делают, ибо из самой структуры словарной статьи и так ясно, что справа от слова, являющегося входом в статью толкового словаря, стоит именно толкование этого слова. Естественно языковые выражения, толкующие значение предложений, обычно записываются в двойных кавычках. Запись слов естественного языка заглавными буквами и с использованием дефисов на непривычных местах означает, что эти слова в данной записи являются элементами искусственного языка, могущими и не совпадать с естественным языком; так, СОСТОИТ-В-БРАКЕ - это один элемент, а не три слова; переменная x и знак конъюнкции & - тоже элементы искусственного языка. Искусственные языки могут применяться для толкования значений, как слов, так и предложений. Независимо от того, естественный или искусственный язык применяется для толкования, он по отношению к языку, выражения которого толкуются, имеет статус метаязыка (от греч. meta "после"), т.е. языка, на котором говорят о языке; естественный язык тем самым может быть метаязыком по отношению к самому себе. Элементами метаязыка также могут быть (и нередко являются, например, в иллюстрированных словарях) различного рода графические изображения - схемы, рисунки и т.п.

Семантический компонент полного описания языка представляет собой модель той части знания языка, которая связана с отношением между словами и миром. В этой модели должны получать объяснение такие эмпирическим путем устанавливаемые явления, как равнозначность (синонимия), неоднозначность (полисемия), семантическая аномальность (в том числе противоречивость и тавтологичность) языковых выражений. Так, легко проверить, что для всех носителей русского языка предложение

«На нем была широкополая шляпа» обозначает то же положение дел, что и предложение «Он был в шляпе с широкими полями».

Считается, что этот факт адекватно отражен в семантическом компоненте описания языка, если, взяв толкования значений соответствующих слов из словаря и действуя по явно оговоренным правилам комбинирования значений, мы получим одинаковые смысловые записи, называемые «семантическими представлениями» или «семантическими интерпретациями» данных предложений. Точно так же все носители русского языка согласятся, что предложение «Посещение родственников может быть утомительным» обозначает две разные возможности: возможность утомиться, посещая родственников, и возможность утомиться, принимая родственников, которые посетили вас. Значит, в семантическом компоненте данному предложению должны быть сопоставлены два отличающихся друг от друга семантических представления, иначе оно не будет адекватным отражением семантических знаний о русском языке.

В качестве самостоятельной лингвистической дисциплины семантика выделилась сравнительно недавно, в конце 19 в.; сам термин «семантика» для обозначения раздела науки был впервые введен в 1883 французским лингвистом М. Бреалем, интересовавшимся историческим развитием языковых значений. Вплоть до конца 1950-х годов наряду с ним широко использовался также термин «семасиология», ныне сохранившийся лишь в качестве не слишком употребительного названия одного из разделов семантики. Однако вопросы, относящиеся к ведению семантики, ставились и, так или иначе, решались уже в древнейших из известных нам лингвистических традиций. Ведь одной из главных причин, заставляющих нас обращать внимание на язык, является непонимание того, что обозначает обращенное к нам устное или письменное высказывание (текст) или какая-то его часть. Поэтому в изучении языка толкованию отдельных знаков или целых текстов - одному из важнейших видов деятельности в области семантики - издавна принадлежало важное место. Так, в Китае еще в древности создавались словари, содержавшие толкования иероглифов. В Европе античные и средневековые филологи составляли глоссы, т.е. толкования непонятных слов в памятниках письменности. По-настоящему бурное развитие лингвистической семантики началось с 1960-х годов; в настоящее время она является одним из центральных по своему значению разделов науки о языке.

В европейской научной традиции вопрос об отношении между словами и «вещами», предметами, к которым они относились, был впервые поставлен древнегреческими философами, но и по сей день различные аспекты этого отношения продолжают уточняться. Рассмотрим отношение слова к «вещи» более внимательно. Слова позволяют нам упоминать вещи, как в их присутствии, так и в их отсутствие, - упоминать не только то, что находится «здесь», но и то, что находится «там», не только настоящее, но также прошлое и будущее. Разумеется, слово - это просто шум, который стал использоваться для говорения о чем-то; сам по себе этот шум не имеет значения, но приобретает его благодаря своему употреблению в языке. Выучивая значения слов, мы узнаем не какой-либо факт природы, вроде закона тяготения, а своеобразную договоренность о том, какие шумы с какими вещами обычно соотносятся.

Слова языка, будучи употребленными в речи, приобретают отнесенность, или референцию к объектам того мира, о котором делается высказывание. Иначе говоря, они обладают способностью «отсылать» к объектам, вводя эти объекты (разумеется, в идеальной форме) в сознание адресата. (Разумеется, точнее было бы сказать, что говорящие, используя слова, могут «отсылать» к тому или иному фрагменту мира). Та сущность в мире, к которой относится слово, называется его референтом. Так, если я, описывая кому-то произошедшее событие, говорю: Вчера я посадил под своим окном дерево, то слово дерево отсылает к единичной индивидуальной сущности - тому самому единственному в своем роде дереву, которое я вчера посадил под своим окном. Мы вполне можем сказать, что слово дерево в данном высказывании обозначает это самое посаженное мною дерево. Можно быть, эта реальная индивидуальная сущность и есть значение слова дерево?

Представители того относительно молодого направления в семантике, которое принято называть «сильной семантикой» (к нему можно отнести «формальную семантику» и другие разновидности теоретико-модельной семантики, следующие за формальной логикой в решении вопроса о характере отношений между языком и миром), дали бы положительный ответ на этот вопрос. Во всяком случае, с точки зрения «сильной семантики» цель семантического описания языка состоит в том, чтобы каждое языковое выражение получило интерпретацию в той или иной модели мира, т.е. чтобы было установлено, соответствует ли этому выражению какой-либо элемент (или конфигурация элементов) модели мира, и если соответствует, то какой (какая). Поэтому проблемы референции (отнесенности к миру) находятся в центре внимания «сильной семантики».

В отличие от этого более традиционная «слабая семантика» при исследовании отношений между языком и миром обходится без непосредственного обращения к действительному положению дел в этом мире. Она признает предметом своего исследования - значением языкового выражения - не сам элемент (фрагмент) мира, к которому это выражение отсылает, а тот способ, которым оно это делает, - те правила употребления, зная которые носитель языка в конкретной ситуации оказывается в состоянии либо осуществить отсылку к миру с помощью этого выражения, либо понять, к чему оно отсылает. В дальнейшем мы будем рассматривать проблемы семантики именно с этой позиции.

Если кто-нибудь захочет изобрести процедуру применения слов к миру, то ему может сначала показаться, что для каждой реальной сущности должно существовать некоторое слово. Но если бы это было так, то число требуемых для этого слов было бы столь же бесконечным, сколь бесконечно число вещей и отношений в природе. Если бы для каждого дерева в мире требовалось отдельное слово, тогда только для одних деревьев потребовалось бы уже несколько миллионов слов плюс столько же для всех насекомых, для всех травинок и т.д. Если бы от языка потребовалось соблюдение принципа «одно слово - одна вещь», то пользоваться таким языком было бы невозможно.

На самом деле существуют некоторые слова (их сравнительно немного), которые действительно соотносятся с единственной вещью, и называются они именами собственными, например Ханс-Кристиан Андерсен или Пекин. Но большинство слов применяются по отношению не к отдельному лицу или вещи, а к группе, или классу вещей. Родовое наименование дерево используется для каждой из тех многих миллиардов вещей, которые мы именуем деревьями. (Существуют также слова, именующие подклассы деревьев, - клён, берёза, вяз и т.д., - но это имена более мелких классов, а не отдельных деревьев.) Бег есть наименование класса действий, отличимых от других действий, - таких, как ползание или ходьба. Голубой есть наименование класса цветов, плавно переходящих на одном конце в зеленый, а на другом - в синий. Над есть наименование класса отношений, а не собственное имя для отношения между лампой у меня на потолке и моим письменным столом, потому что оно прилагается также к отношению между лампой у вас на потолке и вашим письменным столом, а также к неисчислимому множеству других отношений. Таким образом, языки достигли необходимой экономии благодаря использованию наименований классов. Класс, или множество тех сущностей, по отношению к которым может быть использовано данное языковое выражение (в частности, слово), называется денотатом или экстенсионалом этого выражения (часто, впрочем, термин «денотат» используется и как синоним термина «референт», введенного выше). При одном из существующих подходов к определению значения слова в семантике значением называется именно денотат - множество сущностей, которые могут быть обозначены с помощью данного слова. Но более распространено другое понимание значения, при котором оно отождествляется с условиями его применимости.

То, что позволяет нам использовать относительно небольшое число слов для столь многих вещей, есть сходство. Вещи, достаточно сходные друг с другом, мы называем одним и тем же именем. Деревья отличаются друг от друга размерами, очертаниями, распределением листвы, но они обладают некоторыми сходными чертами, позволяющими называть их все деревьями. Когда мы желаем привлечь внимание к различиям внутри этого гигантского общего класса, мы выискиваем более детальные сходства внутри более дробных групп и таким образом отождествляем конкретные виды деревьев. Наконец, если мы намерены многократно упоминать некоторое конкретное дерево, мы можем приписать ему собственное имя (например, Вяз на Поварской) подобно тому, как мы именуем ребенка или домашнее животное.

Помимо достигаемой экономии языковых средств существование родовых наименований имеет еще одно преимущество: оно подчеркивает сходства между вещами, которые во многих отношениях различны между собой. Померанские шпицы и русские псовые борзые не слишком похожи друг на друга, однако и те и другие принадлежат к классу собак. Готтентот и американский фабрикант во многих отношениях непохожи друг на друга физически и духовно, но оба они принадлежат к классу людей. Однако существование нарицательных имен несет в себе и возможный недостаток: огульное сваливание в кучу непохожих вещей может заставить нас учитывать лишь сходства между вещами, а не различия и потому думать не об отличительных чертах, характеризующих ту или иную отдельную вещь как индивид, а о ярлыке, стоящем на этой вещи (т.е. о родовом термине, применимом ко всем вещам того же класса). «Очередная пенсионерка», - думает продавщица, мысля исключительно ярлыками и стереотипами.

Эти сходства между вещами, конечно, существуют в природе до и независимо от нашего употребления языка. Но то, какие именно из бесчисленных сходств вещей станут основой для классификации, зависит от людей и их интересов. В качестве основания для зачисления птиц и млекопитающих в определенные виды и подвиды биологи обычно используют структуру скелета: если птица имеет одну костную структуру, то она зачисляется в класс X, а если другую - то в класс Y. Можно было бы расклассифицировать птиц не по строению скелета, а по цвету: тогда все желтые птицы получили бы одно родовое наименование, а все красные - другое, независимо от других характеристик. Биологи пока что не классифицировали животных таким способом, главным образом потому, что потомство регулярно имеет то же строение скелета, что и родители, а не тот же цвет, а биологам хотелось бы иметь возможность применять к потомству такое же название, как и к родителям. Но это - решение, принимаемое людьми, а не природой; природные вещи не предстают перед нами с этикетками, сообщающими, в какие разделы классификаций они попадают. Разные группы людей с различными интересами классифицируют вещи по-разному: некоторое животное может быть биологами занесено в одну классификационную рубрику, производителями пушнины - в другую, а кожевниками - в третью.

Подведение природных объектов под классификационные рубрики зачастую бывает делом несложным. Например, животные, именуемые собаками, обычно имеют длинный нос, лают и машут хвостом, когда они рады или возбуждены. Вещи, изготовленные людьми, тоже нередко довольно легко подводятся под видовые рубрики: это здание относится к классу (жилых) домов, то - к классу гаражей, а вон то - к классу сараев и т.д. Но здесь возникает проблема: если человек, скажем, живет в гараже или сарае, то не является ли данное строение также его домом? Если гараж когда-то использовался для размещения автомобилей, но в последние годы используется для хранения дров, то не является ли он сейчас сараем? Производим ли мы отнесение сооружения к тому или иному классу на основе его внешнего облика, или на основе того предназначения, для которого оно был первоначально создано, или же на основе того, для чего оно используется в настоящий момент? Очевидно, что способ отнесения конкретного объекта к классу зависит от используемого нами критерия, а критерий мы выбираем в зависимости от того, какого рода группировки интересуют нас в наибольшей степени.

направахрукописи

ЧИСТОХВАЛОВА Любовь Валентиновна

СЕМАНТИКА ЦЕЛИ

Специальность 10.02.01 -русскийязык

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Тамбов2004

Работа выполнена на кафедре современного русского языка Рязанского государственного педагогического университета имени СА Есенина

Научный руководитель:

Сергиевская Любовь Алексеевна

Официальные оппоненты:

доктор филологических наук, профессор

Блохина Нина Георгиевна;

кандидат филологических наук, доцент

Логинов Александр Викторович

Ведущая организация:

Московский государственный областной Университет

Защита состоится «24» ноября 2004 г., в 10 " часов на заседании диссертационного совета 212.261.03в Тамбовском государственном университете имени Г.Р. Державина по адресу: 392622, Тамбов, ул. Советская, 93, Институт филологии ТГУ имени Г.Р. Державина.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Тамбовского государственного университета имени Г.Р. Державина (г. Тамбов, ул. Советская, 6).

Ученый секретарь диссертационного совета

С.В. Пискунова

Общая характеристика работы

Предметом исследования в реферируемой работе является семантика цели и выражающие ее языковые средства синтаксического уровня языка. Например: - Ребенка Катерины Львовны отдали на воспитание старушке... (Лесков); Князь Василий привез своего сына, очевидно, с намерением сделать предложение...(Толстой): Но вот звонок; нужно было идти в гостиную встречать какого- то гостя...(Чехов); - Государь,- продолжал Морозов,- Вели позвать Афоньку Пусть при мне даст ответ твоей милости! (А.Толстой); Чичиков...чтобы избавить от лишних затруднений, сам даже взялся сочинить/доверенное письмо/(Гоголь).

Специфику указанных конструкций обуславливает необходимость их рассмотрения в семантическом, структурном и функциональном аспектах.

Актуальность научного исследования обусловлена отсутствием на сегодняшний день в науке о языке оптимального, на наш взгляд, определения цели, отсутствует общепринятая терминология для обозначения конструкций, сообщающих о цели, назначении действия.

Наличие у целевого значения ряда отличительных свойств бесспорно, но рассмотрение комплекса атрибутивных признаков семантики не стало предметом анализа лингвистов.

Недостаточно изучена взаимосвязь и взаимовлияние семантики цели и других значений обусловленности: условия, причины, следствия; не выявлены факторы, обусловливающие доминирование одной из контаминирующих сем. Мало представлены в научной литературе причины и следствия взаимодействия целевой семантики со значениями делибератива и объектной семантикой, а также с обстоятельственными значениями пространства, времени и образа действия.

В ряде научных работ происходит отождествление концептов «цель» и «назначение», в связи с чем детального анализа требуют конструкции, сообщающие о функционировании предметов в мире людей.

Сводить идею цели к ее содержанию, а также наличию или отсутствию ресурсов, необходимых для ее достижения, было бы неверным. Многоаспектного анализа компонентов семантической структуры цели мы не обнаружили в работах исследователей смысла «цель».

Вербализация цели как желаемого результата в языке факультативна, хотя обычно ее словесное оформление. Тем не менее до сих пор в науке о языке не было представлено комплексного исследования плана выражения целевого значения.

Грамматический статус отдельных языковых средств семантики цели определен недостаточно ясно.

Особого внимания требует структурирование функционально-семантического поля цели, представленного синтаксическими средствами языка, с учетом наличия конструкций, выражающих семантические типы цели, значения, осложненные дополнительными смысловыми оттенками, характеризующиеся синкретизмом целевой семантики.

Цель исследования заключается в целостном анализе структур целевой семантики в функционально-семантическом, структурно-семантическом, грамматико-семантическом и прагматическом аспектах на синтаксическом уровне языка. Данная цель предполагает конкретные задачи исследования в следующих направлениях.

Семантический аспект.

1. Определение семантики цели.

2. Выделение особенностей семантики цели.

3. Изучение, анализ, характеристика семантической структуры цели, рассмотрение ее компонентов в разных аспектах: обуславливаемого - в ситуационном и мотивационном, обуславливающего - в предметном и

аксеологическом; обнаружение связи между двумя компонентами - в аналитическом аспекте.

4. Выделение взаимосвязей и взаимовлияний семантики цели и других значений обусловленности, а также взаимодействие с объектной семантикой, пространственно - временным значением и семантикой делибератива.

Функциональный аспект.

1. Структурирование функционально-семантического поля цели.

2. Определение характера взаимодействия ФСП цели и других полей, семантически близких и далеких ему.

Грамматический аспект.

1. Описание способов выражения семантики цели на синтаксическом уровне языка.

2. Выявление структурно-семантических свойств синтаксических конструкций цели.

Прагматический аспект.

2. Определение коммуникативного статуса языковых средств целевой семантики.

Основная гипотеза диссертации заключается в следующем: финитив как компонент со значением цели, назначения действия - особое явление в языке, исключительность которого определяется рядом структурно-семантических, функционально-семантических, коммуникативных свойств, обусловленных ситуацией общения, субъективными желаниями и объективными закономерностями, позволяющими функционировать в языке и речи ряду синтаксических единиц, выражающих наряду с обобщенным значением цели его смысловые типы.

Методы исследования. Многоаспектный анализ оказывается возможным при использовании общенаучных и лингвистических методов. К числу первых мы относим анализ языкового материала в единстве формы и

Научная новизна исследования заключается в комплексном анализе структурно-семантических и коммуникативных особенностей синтаксических конструкций целевой семантики

Практическая ценность исследования состоит в возможности использования теоретических выкладок, положений и выводов при изучении соответствующих разделов лингвистики в вузе в ходе лекционных и практических занятий, проведения спецкурсов и спецсеминаров. Результаты наблюдения можно использовать в школьной практике.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Цель представляет собой семантический комплекс, предполагающий развертывание ситуации целеполагания.

2. Финитив как компонент со значением цели, назначения действия, сообщая о желаемом результате целенаправленных действий субъекта, обладает рядом специфических признаков, определяющих его особое положение в системе сем обусловленности.

4. В зависимости от лексико-семантических и морфолого-синтаксических характеристик степень чистоты и обобщенности целевого значения колеблется от максимальной до минимальной.

5. Синтаксические единицы языка целевой семантики образуют ФСП финитива, обладающее всеми признаками поля и иерархически организованное.

6. Семантика цели находит свое выражение в речи посредством словосочетаний, простых, сложных, интеральных предложений.

Материалом для исследования послужили примеры, извлеченные нами методом сплошной выборки из произведений русской художественной и

публицистической литературы конца XVIII - XX веков. Собрано и проанализировано свыше 7000 примеров.

Апробация работы. Основные положения исследования были обсуждены на заседании кафедры современного русского языка Рязанского государственного педагогического университета имени С.А. Есенина.

Структура диссертации. Работа состоит из Введения, трех глав, Заключения. К исследованию прилагается список использованной литературы, список источников языкового материала.

Во «Введении» приводится обоснование выбора темы диссертационной работы, описывается предмет исследования, формулируется цель, ставятся конкретные задачи, выдвигается гипотеза, дается краткая характеристика методам исследования и методике описания исследуемого материала.

Во «Введении» указывается на практическую значимость диссертации, новизну и актуальность работы, обсуждаются положения, выносимые на защиту, описывается структура диссертационного исследования.

Глава первая «Семантика цели» включает в свой состав вводные замечания, пять параграфов («Определение цели. Финитив», «Семантическая структура финитива», «Семантика цели и назначения», «Семантика цели и другие каузальные значения», «Синкретизм семантики цели») и выводы.

Во вводных замечаниях к 1-ой главе указывается на необходимость дать определение целевой семантике в связи с отсутствием такого понимания цели, которое отвечало бы всем особенностям целевого значения, предполагающего развертывание ситуации целеполагания.

Выделение атрибутивных признаков семантики цели предполагает использование в диссертационном исследовании термина финитив как компонента со значением цели, назначения действия.

Специфика семантической структуры финитива выступает отчетливо при ее анализе в предметном, аксеологическом, мотивационном и ситуационном аспектах в сравнении с особенностями семантических структур сем обусловленности, как-то: причины, следствия, условия, - что предполагает обнаружение явления контаминации целевого значения с указанными семами, а также с семантикой назначения, делибератива, объектным и пространственно -временным значениями.

Указанные положения определяют цель 1-ой главы - дать приемлемое определение цели, ввести термин для обозначения семантики цели, рассмотреть особенности целевого значения, выделить и дать многоаспектную характеристику компонентам семантической структуры цели, проследить взаимосвязь и взаимодействие целевого значения с другими значениями, более или менее семантически близкими ему.

Цель - это желаемый результат целенаправленных действий субъекта. Данное определение цели определяет и определяется следующими характеристиками компонента со смыслом «цель».

1. Потенциальность как основа всех ирреальных наклонений предполагает наличие альтернатив, которые в контролируемой субъектом ситуации обуславливают формирование гипотетической модальности целевой конструкции, следствиями которой выступают интенциональность -стремление субъекта к результативному действию, и значение относительного будущего времени, устанавливаемого в обуславливающем компоненте, выделяемом посредством вопросов зачем? для чего?

2. Вербально оформленный результат целенаправленных действий агенса-объект хотения, содержание цели

3. Наличие целенаправленных действий субъекта, предполагающих достижение задуманного.

4. Наличие субъекта целеполагания.

Поскольку цель - это итог действий, уместным термином для обозначения компонента со смыслом цель, назначения действия, на наш взгляд, является термин финитив, которым мы оперировали в ходе диссертационного исследования при анализе конструкций, обладающих перечисленными выше признаками.

Семантическая структура финитива представлена двумя основными компонентами: первый, обуславливаемый компонент, - смысловой комплекс семантического субъекта - сообщает об авторе целеустановки (субъекте целеполагания), деятеле (агенсе) и о лице, заинтересованном в достижении поставленной цели (бенефакторе), предполагает анализ в ситуационном,

мотивационном и аналитическом аспектах; второй, обуславливающий компонент, содержит информацию о предметном наполнении смысла «цель», которое получает ценностные характеристики. Простейшая схема семантической структуры целевых конструкций имеет следующий вид: 8 Р, где 8 - семантический субъект, Р - результат, к которому он устремлен.

1. Предметный аспект подразумевает вербализацию желаемого результата, которым может стать: действие: - Я пришел посмотреть, как ты тут устроилась.. .(Гончаров); состояние: Базаров... сделалусилие над собой, чтобы не выказать злорадного чувства... (Тургеневу, признак:... Губернатор Бурналу приказал носить шпоры на случай, если он пошлет куда-нибудь для скорости верхом (Тургенев).

вводных конструкций или частиц: Встали рано и ушли, должно быть, купаться (Островский).

В русском языке получили распространение конструкции, сообщающие о двух целях одного действия, противопоставленных друг другу: - Ты один ведаешь, что я кровь проливаю не ради потехи, а чтобы измену вывести (А.Толстой).

Другая сторона предметного содержания цели - ее соотнесенность со сферами жизнедеятельности человека. В этой связи выделим приватные цели: Онразрушил молчаниеразве только для того, чтобы журить своих дочерей (Пушкин); социальные: - За отечество я готов пожертвовать своей жизнью...(А.Толстой); философские: «Но я не создан для блаженства...» (Пушкин); эстетические: Проходя через гостиную, дворецкий, для порядка, переставил колокольчик...(Тургенев); эстетические: Это невестке на отместку (пословица).

2. Аксеологический аспект цели предполагает высказывание о качественной стороне жизни, поведении человека, его состоянии. Определенная и осознанная цель квалифицируется как высокая: Оно /добро/ устремилось на помощь угнетенным... (Салтыков-Щедрин); низкая: ...Она в отместку напишет теперь ему...(Чехов); нейтральная: ...Александр старался улучить минуту, чтобы поговорить с Наденькой наедине (Гончаров).

Позиция субъекта целенаправленной деятельности неоднозначна: это своего рода семантический комплекс, составляющими которого являются субъект целеполагания - автор целеустановки, вдохновитель действий, агенс-деятель, бенефактор - лицо, в чьих интересах осуществляются действия. Каноническим субъектом целеполагания является человек: - Мы прийти затем, чтобы предложить вам покинуть Зимний дворец (Шолохов); субъект целеполагания может быть провиденциальный: ...Я избран, чтобы его остановить. ..(Пушкин); обобщенный: Всякое дело надо любить, чтобы его

делать (Горький); выделяются конструкции с квази-субъектом: Аэроплан шел на снижение, выбрав для посадкировную площадку заху тор ом.. .(Шолохов), в то время как позицию агенса или бенефактора занимают всегда имена, обозначающие личность человека, группу людей.

Соотношение позиций субъекта целеполагания, бенефактора и агенса может быть разным. Может произойти их совмещение: Крутицкий давеча заезжал ко мне посоветоваться (Островский), разделение на субъекта целеполагания и агенса: Снеси её/девочку/лекарю, покажи:пусть посмотрит (Лесков); несовпадение, затем совмещение при совместном выполнении действий: - Сядемте, выслушайте меня (Чехов); разделение позиций субъекта целеполагания и бенефактора: Сашка влетел в рощу, крича «немцы!немцы!», чтобыупредить своих... (Кондратьев).

3. Ситуационный аспект связан с принципом достижимости цели, предполагает анализ наличия или отсутствия средств, их характер, желание или нежелание агенса действовать, степень уверенности субъекта в собственных силах, характер желаемого.

Действия, ведущие к реализации поставленной цели, характеризуются как целенаправленные, то есть произвольные и осознанные, обусловленные активностью субъекта. Связанные с волей человека, они имеют место в контролируемой им ситуации преобразования, познания, оценки, общения. Существующее мнение, что отсутствие действия (не-действие) предполагает отсутствие цели, небесспорно: воздержание от действий иногда представляется более активным процессом, чем действие: Поразмыслив, Григорий решил не идти, чтобы дать Степану высказаться (Шолохов). Выбор средств, необходимых для достижения цели, определяется волей субъекта, с одной стороны, и объективными закономерностями, с другой. Иногда человек оказывается вынужденным действовать именно таким образом: Пришлось остановиться, чтобы навести порядок (Симонов). Действия могут быть непроизвольными или машинальными, образуя таким образом конструкции

антицели: И тоже смеялась, чтоб не расплакаться (Бакланов). Такие конструкции традиционно относят к группе несобственно целевых предложений, равно как и предложения со значением необходимого, достаточного недостаточного избыточного основания действий, на том основании, что целевое значение в них более или менее деформировано, а цель предстает или как потенциальная: ... Чтобыловля была удачной, необходимо иметь сноровку (Салтыков-Щедрин), или как конвенциональная: Надо умереть Лизе, чтобы они снова были вместе (Карамзин).

Под ресурсами, необходимыми для достижения цели, подразумевают не только действия, но и условия их протекания. Место: Вначале каждый...норовил подальше идти от конвойных, чтобы меньше доставалось ударов (Шолохов); время: ...Он останавливался только изредка, и то для того, чтобы прислушаться к стуку топора (Тургенев); степень проявления признака: Для наблюдения над противником было достаточно казачьего разъезда (Шолохов); способ осуществления действия: Вначале Пантелей Прокофьевич думал даже повозку везти на санях, чтобы весною не тратиться на покупку... (Шолохов); наличие прямого объекта действия: ...И выбирает микроскопических ракушек для своего продовольствия (Салтыков-Щедрин).

Достижимость цели зависит от соотношения позиций субъекта целепола-гания и агенса: в тех случаях, когда это происходит (обычно в императивных или оптативных конструкциях), цель оказывается труднодостижимой, поскольку ирреальна не только она, но и сами действия, которые еще не начали осуществляться: - Пошел бы, копей глянул, - шепнула Ильинична... (Шолохов).

4. Мотивационный аспект предполагает ответы на вопросы: Почему субъект поставил перед собой цель?Ради кого и чего действует он?Мотивы актуально не осознаются субъектом, тем не менее дать мотивировку своим поступкам он способен: - Соврал я, чтобы оттянуть дело до завтра илихоть до вечера очень не хотелось мне идти в город (Бунин). Взяв за основу

масштабность целей, следует говорить о целях глобальных, общезначимых: Во имя исследования навыков рабочего человечества, во имя наглядного... изучения быта требуем воскрешения (Маяковский); корпоративных: Правительственный герб в угоду казачьему духу претерпел реальные изменения...(Шолохов); частных: Только венчаться непременно здесь, чтобы не сказали. что мы прячемся (Островский).

5. Аналитический аспект связан с вопросами: Каков итог деятельности субъекта? Соответствует ли конечный результат задуманному? Часть предложения, сообщающая об этом, факультативна. Тем не менее в языке чаще функционируют конструкции, информирующие о несоответствии итога замыслу и о причинах этого: Впереди ехали бубенщики, чтобы разгонять народ... но они напрасно трясли свои бубенцы... нигде не видно было живой души (А.Толстой).

Исходя из особенностей предложенной нами семантической структуры конструкций семантики финитива, выделим ряд принципов для квалификации цели как желаемого результата действий субъекта в сводной таблице.

аспект чем обусловлен виды цели

предметный предметное наполнение цель-действие, цель-признак,цель-состояние

аксеологический оценка содержания высокая, низкая, нейтральная

сфера употребления где почерпнуто содержание приватная, социальная, философская,этическая, эстетическая

ситуационный объективная действительность, субъективные переживания труднодостижимая, легкодостижимая; абстрактная /идеал/, конкретная

Характер усилий субъекта актуальная, потенциальная, конвенциональная, «овеществленная», антицель

мотивационный характер бенефактора глобальная, корпоративная, частная

темпоральный степень приближенности идеала к реализации приближенная, отдаленная

Занимая особое положение в семантической системе языка, финитив взаимодействует с семантически близкими и далекими ему значениями. Он объединяет в своем составе две семы: цель и назначение, пересекающиеся в точке действия, в связи с чем появляется необходимость разграничения целевого значения, с одной стороны, и семантики назначения предмета - с другой.

Контаминация цели с другими семами, более или менее близкими ей, оказывается очевидной на всех уровнях синтаксиса: цель + причина: - На тебе ложку, повечеряем... (Шолохов); цель + условно-следственное значение: Ему /Григорию/ понадобилось небольшое усилие, чтобы овладеть собой (Шолохов); цель + пространство: Агафья отправилась на богомолье и не вернулась (Тургенев); цель + время: Мы все к чаю собрались (Чехов); цель + образ действия: Уже два месяца почти /Бессменно день и ночь в пути/На диво слаженный возок (Некрасов); цель + объект: Пошла баба в лес за грибами, а навстречу ей медведь с зубами (пословица); цель + делибератив: Я немедленно отдал распоряжение, чтобы из Салонии отправили отряд солдат (Шолохов). Доминирование одной из них зависит от ряда условий, как-то: морфолого-синтаксической характеристики обуславливаемого компонента, его лексико-семантического наполнения, наличия в конструкции показателя подчинения и др. Истоки синкретизма

разные: совмещение целевого значения с семами обусловленности объясняется семантической близостью указанных значений; контаминация цели с пространственно-временным значением, а также с семантикой образа действия обусловлена лексико-семантической зависимостью компонента со смыслом «цель», в то время как на совмещение сем цели и делибератива влияет характер контактного слова.

Так, не теряя связи с другими значениями, семантика финитива, обладая рядом специфических признаков, занимает особое положение в семантической системе языка.

Глава вторая «Функционально-семантическое поле финитива»

состоит из вводных замечаний, двух параграфов («Ядерная и центральная зоны», «Смежная зона и периферия») и выводов.

Во вводных замечаниях ко 2-ой главе указывается на факт наличия в языке функционально-семантического поля (ФСП) финитива, которое формируется синтаксическими единицами, обладающими общими семантическими функциями, присущими финитиву, характеризующимися неоднородным составом (на уровне словосочетания функционируют предложно-падежные конструкции /ППК/ с производными и непроизводными предлогами, словосочетания с зависимым инфинитивом цели; на уровне простого предложения - предикативные единицы с причастными и деепричастными оборотами, на уровне сложного предложения /СП/ -сложноподчиненные предложения /СПП/ с подчинительными союзами, двойной связью между частями, бессоюзные сложные предложения /БСП/; особое место занимают интеральные предложения), иерархически организованного. Указанные положения определяют цель главы -структурировать ФСП на синтаксическом уровне языка, предварительно обосновав его выделение в системе языковых значений наличием всех

необходимых для этого признаков, рассмотреть результаты его взаимодействия с другими полями.

Ядерную зону ФСП финитива занимают конструкции с союзом чтобы (сложные и псевдосложные предложения), характеризующиеся максимальной степенью концентрации признаков целевой семантики (потенциальностью, интенциональностью, темпоральной отнесенностью в будущее, обусловленностью целесообразными действиями целесообразного субъекта), её чистоты и обобщенности, обладающие высокой степенью специализации, стилистически нейтральные, а потому самые употребительные среди структур целевой семантики: Я описываю все эти сцены, не щадя себя, чтобы все ясно припомнить и восстановить впечатление (Достоевский); И начал он отстреливаться, чтобы все могли убежать (Бакланов).

В центральной зоне находятся языковые средства, степень чистоты и обобщенности целевого значения которых зависит от ряда особенностей лексико-семантического порядка. К их числу мы относим ППК с производными предлогами, оформляющие значение цели-избежания, ознакомления, подтверждения, приглашения и проч.: Мы тотчас в ознаменование такого поступка задаем обед...(Гоголь); конструкции с союзами только бы (не), лишь бы (не), создающие смысловые типы цели-избавления, предотвращения: Люди выдумали себе пороки и извращения, лишь бы не прослыть пресными (Толстой); сочетания с зависимым инфинитивом цели, выражающие значение цели как конечной точки движения: - Проведать пришел (Шолохов). Располагаясь в центре поля, они характеризуются высокой степенью зависимости от лексико-семантического наполнения обуславливающего компонента и от морфолого-синтаксических характеристик обуславливаемого компонента конструкции и принципиальной независимостью воспроизведения целевой семантики от места целевого компонента в составе предложения.

В русском языке функционирует ряд синтаксических единиц, обладающих атрибутивными признаками финитива в ограниченном виде, типовое значение

цели, выражаемое ими, значительно ослаблено. Они располагаются на стыке центра и периферии - в смежной зоне. Ближе к центру помещаются ППК «для + родит пад.», указывающие на прямую цель: Его рекомендовали мне для некоторых занятий...(Островский); далее - ППК «ради + родит. пад.», выражающие осложненную дополнительным смысловым оттенком причины цель - предпочтение: Ради этого секрета я готова на все (Шварц); затем -ППК «в, на + винит. пад.», сообщающие о цели-качественной характеристике: Это невестке в отместку (пословица); цели-конечном пункте движения: То на охоту едешь с соколами, /То на войну нелегкая несет... (Пушкин).

Языковые средства, находящиеся на периферии ФСП финитива, характеризуются разреженностью признаков целевого значения, уменьшением функциональной нагрузки, меньшей степенью специализации и регулярности воспроизведения смысла «цель» в речи; нередко происходит пересечение поля финитива с другими полями, следствием чего является синкретизм целевого значения. Перечисленными особенностями обладают конструции, выражающие семантику неконкретизируемой цели (ППК«но + дат. пад.»)-А мы, это, к вам по делу (Шолохов); цели-избавления (ППК «от + родит, пад.»): лекарство от гриппа: цели-получения (ППК «за + творит, пад »): Он ведь и послал его за водой к ручью (Кондратьев); цели-приглашения (ППК «с + творит пад.») - Я приехал к вам с поручением, предложением. граф... (Толстой).

Особое место в иерархически организованной структуре финитива занимают конструкции, выражающие значение потенциальной и конвенциональной цели, семантика которых деформирована под воздействием значения долженствования: Чтобы вылечить такого человека, надо...изменить самое чувство...(Достоевский).

Дистантированы от центра ФСП цели бессоюзные конструкции: БСП и простые предложения с причастными и деепричастными оборотами. Они

лишены специализированных средств, участвующих в оформлении целевых отношений, что позволяет квалифицировать их неоднозначно: Фокин закивал на стул возле стола и даже подтолкнул свободной рукой пачку «Беломора»: кури,..(Абрамов); ... Дамы насели было на мужскую партию, пытаясь склонить их на свою сторону...(Гоголь).

Значительно дистантированы от центра конструкции, развивающие семантику овеществленной цели, сообщающие о назначении предмета: ППК «для + родит, пад.» (ваза для цветов), «к + дат. под.» (приказ к отступлению), сложноподчиненные предложения, построенные по модели «На то и + чтобы» (На то и глаза, чтобы текла слеза (пословица)).

Окраинную область поля занимают конструкции антицели, выражающие не цель, а экспрессивно-модальное значение нежелательности производимых действий для субъекта: ... Причины эти совпали для того, чтобы произвести то, что было (Толстой).

Так, на фоне обобщенного значения цели более или менее отчетливо выделяется ряд семантических типов цели, образующих мозаичную структуру предметного содержания обуславливающего компонента.

Глава третья «Выражение смысла «цель» средствами синтаксиса»

содержит вводные замечания, три параграфа («Уровень словосочетания», «Уровень простого предложения», «Уровень сложного предложения») и выводы.

Во вводных замечаниях к 3-ей главе указывается на факт функционирования в языке целого комплекса синтаксических средств, способных выражать семантику цели. Выделение структурно-семантических особенностей словосочетаний и предложений, их анализ в коммуникативном аспекте и возможность становиться синонимами, обнаружение тенденций к дальнейшему развитию при определении большей или меньшей

продуктивности модели обуславливают цель 3-ей главы диссертационного исследования.

Способы выражения семантики цели в современном русском языке разнообразны.

На уровне словосочетания функционируют ППК с производными предлогами (с целью, в видах, в знак, во имя, в честь, во избежание, в подтверждение и проч.). Под предлогом этой помощи другому он /князь Андрей/находился вблизи той среды, которая давалауспех (Толстой); Князь наклонился в знак уважения и признательности (Толстой); - Все это... с целью поссорить меня с матерью и сестрой... (Достоевский); ППК с непроизводными предлогами: «для + родит, пад» (для стрельбы, для достижения), «ради +родит пад.» (радиспасенья,радимира), «из +родит, пад.» (из вежливости, из учтивости), «от + родит, пад» (от кашля, от ветра); «по + дат. пад» (по делу, по вопросу), «к + дат. пад.» (к чаю, к открытию); «в + винит, пад » (в наказанье, в отместку), «на + винит, пад.» (на службу, на работу), «под + винит, пад.» (под обоз, под огород), «про + винит, пад» (прозапас), «по + винит.пад.» (погрибы, поягоды), «за + винит, пад.» (за родину, за мир); «за + творит, пад» (за водой, за счастьем), «с + творит, пад.» (с предложением, с просьбой), словосочетания с зависимым инфинитивом цели; Пришлось на другой день самому идти объяснять (Чехов).

На уровне простого предложения функционируют предикативные единицы, содержащие в своем составе компоненты, сообщающие о цели, назначении действий, - причастные и деепричастные обороты: Минуту вглядывался в направлении залегшей цели противника, стараясь определить попадание. ..(Шолохов); Кшапкебыла приделана стальная кольчатая сеть, защищавшая от сабельных ударов (А.Толстой). Специфика бессоюзия определяет неоднозначную трактовку таких конструкций: выражать цель способны деепричастия определенных лексико-грамматических групп

На уровне сложного предложения рассмотрению подлежат сложные конструкции с союзом чтобы и образованными на его основе составными союзами: - Я решил предложить Дуне все мои деньги с тем, чтобы она бежала со мной...(Достоевский); дабы: - Что есть опричнина? - продолжал Иоанн, озираясь кругом и повышая голос, дабы весь народ мог услышать его (А.Толстой); только бы (не), лишь бы (не): - И мужа, и все кину, лишь бы ты был... (Шолохов). Нами проанализированы конструкции, построенные по модели «типизированная лексема + чтобы», развивающие значение необходимого основания действий («надо + чтобы»): - Подойти к ним надо умно, чтобы сами дали хлеб (А.Толстой); достаточного / недостаточного / избыточного основания («достаточно / мало /слишком + чтобы»): ...Вас слишком много, чтобы слабая человеческая память смогла удержать ваши имена (Чехов); вынужденного основания действий («вынужден + чтобы»): Пришлось остановиться, чтобы мать спустилась попить воды; преднамеренного основания («нарочно + чтобы»): Чтобы как-то развеять общее дурное настроение, он решил вмешаться (Чехов); назначения («На то и + чтобы»): На то и перепел, чтобы в сети попасть (пословица).

Необходимо различать СПП, с одной стороны, и интеральные (псевдосложные) - с другой. Основанием для различия является грамматический статус глагола-сказуемого в придаточной части: в том случае, если лексема на -л - перед нами СПП, если же это инфинитив, - интеральное предложение.

БСП, между частями которых устанавливаются целевые отношения, нельзя отнести к числу продуктивных моделей, выражающих семантику финитива. Отсутствие эксплицитных средств связи приводит к повышению роли иных средств, принимающих участие в создании подчинения, к числу которых мы относим интонацию, особенности структуры, порядок следования

частей, лексическое наполнение позиций предикатов и их грамматический статус.

БСП целевой семантики строятся по следующим моделям: «императив адресата + императив адресата»: - А все - таки сходи, извинись (Чехов); «императив совместного действия + императив совместного действия»:

Пойдемте, посмотрим, как они будут змей пускать... (Тургенев); «императив + индикатив»: -А то зайдите ко мне, всыплю мерки две (Шолохов,); «индикатив + императив адресата»: Отправлюсь к баронесе, пусть хлопочет...(Лермонтов); «индикатив + индикатив»: - К Аникушке пойду, посижу трошки (Шолохов); «.инфинитив + инфинитив»:

Полковник, - сказал он /Жерков/ ...обращаясь к врагу Ростова и оглядывая товарищей, - велено остановиться, мост зажечь (Толстой); «оптатив + оптатив»: - Пошел бы. коней глянул. - шепнула Ильинична...(Шолохов).

Синтаксические языковые средства семантики финитива образуют ФСП, занимая в его строго иерархической структуре определенные, обусловленные собственными характеристиками позиции.

В Заключении, которое построено на выводах каждой из глав диссертации, подводятся итоги лингвистического исследования.

1. Цель как желаемый результат целенаправленных действий субъекта занимает особое положение в семантической системе языка, которое определяется атрибутивными признаками финитива, предполагающими развертывание ситуации целеполагания.

2. Семантическая структура цели представлена двумя компонентами: обуславливаемым (сообщающим о ресурсах: действиях, условиях их

протекания) и обуславливающим (содержащиим информацию о цели как желаемом результате), каждый из которых получает характеристики при анализе в предметном, аксеологическом, ситуационном и мотивационном аспектах.

3. Специфику целевой семантики (финитива) обуславливает комплекс структурно-семантических, грамматико-семантических и коммуникативных особенностей.

4. Синтаксические средства языка, являющиеся носителями целевой семантики, образуют ФСП финитива, обладающее всеми признаками поля и иерархически организованное, периферийные участки которого вступают во взаимодействие с другими полями (причины, условия, следствия, пространства, времени, объектности, делибератива). Результатом взаимовлияния полей оказывается семантическая контаминация и функционирование в речи языковых средств, выражающих синкретичное значение цели.

5.Наличие на разных синтаксических уровнях вариативных языковых средств, способных выражать смысл «цель», свидетельствует не только о богатстве языка, но является фактом его исторического развития, поскольку одновременно с современными и стилистически нейтральными конструкциями существуют очевидно устаревшие (СПП с союзом дабы) или стилистически маркированные (ЛПК «по + дат. под », «к + дат пад »)

6. Количественное и качественное соотношение синтаксических средств языка оказывается разным в плане выражения обобщенной и максимально неосложненной семантики финитива, в предметном наполнении целевого компонента, ситуационном аспекте целеполагания, прагматике, а также частотности воспроизведения смысла «цель» коммуникантами в речи. Несинкретичная семантика цели присуща СПП с союзом чтобы, в то время как единицы уровня словосочетания (особенно ППК с непроизводными предлогами) и предложения (в том числе БСП) выражают значение цели, осложненное дополнительными смысловыми оттенками.

Стилистически нейтральными и довольно употребительными являются СПП с союзом чтобы, словосочетания с зависимым инфинитивом цели, ППК «для + родит пад », «в,на + винит пад »; стилистически маркированы как разговорные, употребляются в языке русских пословиц и поговорок конструкции СПП «На то и + чтобы», ППК с непроизводными предлогами; функционируют в деловом языке ППК с производными предлогами, СПП с двойной связью между частями, простые осложненные предложения.

Предмет данного диссертационного исследования заключает в себе широкие возможности для дальнейшего изучения финитива в ряде направлений: обуславливающего компонента с точки зрения формальных показателей в плане выражения разных видов цели, трехчленных БСП с имплицитной второй частью, сообщающей о цели, в семантическом аспекте, вопросительных конструкций, направляющих на поиск неизвестной цели, - в прагматическом, сочинительных конструкций, способных выражать семантику цели, - в структурно-семантическом аспекте. Указанные направления лингвистического исследования смысла «цель» могут стать конкретными задачами научной работы в перспективе.

По материалам исследования имеются следующие публикации:

1. Чистохвалова, Л.В. К вопросу о соотношении сем «цель» и «назначение» / Л.В. Чистохвалова // Аспиранский вестник Рязанского государственного педагогического университета имени С.А. Есенина: Научный журнал / В.Л. Рубайлова. - Рязань: Изд - во РГПУ имени С.А. Есенина. -2004.- №3.-С. 137-140.

2. Чистохвалова, Л. В. Семантическая структура финитива /

Л.В. Чистохвалова // Аспирантский вестник Рязанского государственного педагогического университета имени С.А. Есенина: Научный журнал / Е.Н. Левыкина. - Рязань: Изд-во РГПУ имени С.А. Есенина. - 2003. - № 1. -С. 82- 87.

3. Чистохвалова, Л.В. Целевая обусловленность производных предлогов / Л.В. Чистохвалова // Актуальные проблемы языка и речи: Лингвометодический сборник / Л.А. Сергиевская, Е.А. Догушева. - Ряз. обл. инт-т развития образования. - 2003. - С. 76 -80.

Глава I. Семантика цели.

§1 .Определение цели. Финитив.

§2. Семантическая структура финитива.

2. Семантический субъект.

§3. Семантика цели и назначения.

§4. Семантика цели и другие каузальные значения.

§5. Синкретизм семантики цели.

Глава II. Функционально-семантическое поле финитива.Л.

§1. Ядерная и центральная зоны.

§2. Смежная зона и периферия.

Глава III. Выражение смысла "цель" средствами синтаксиса.

§1. Уровень словосочетания.

1. Предложно-падежные конструкции с непроизводными предлогами.

2. Предложно-падежные конструкции с производными предлогами.

3. Сочетания с зависимым инфинитивом цели.

§2. Уровень простого предложения.

§3. Уровень сложного предложения.

1. Союзные конструкции.

2. Бессоюзные конструкции.

Введение диссертации2004 год, автореферат по филологии, Чистохвалова, Любовь Валентиновна

Предметом исследования диссертационной работы является семантика цели и средства ее выражения на синтаксическом уровне языка. Например: Ребенка Катерины Львовны отдали на воспитание старушке. (Лесков); Князь Василий привез своего сына, очевидно, с намерением сделать предложение. (Толстой); Но вот звонок; нужно идти в приемную встречать какого-то гостя.(Чехов); - Государь, - продолжал Морозов, - вели позвать Афоньку. Пусть при мне дает ответ твоей милости! (А.Толстой); Чичиков.чтобы избавить от лишних затруднений, сам даже взялся сочинить /доверенное письмо / (Гоголь).

Специфику целевых конструкций определяет возможность их рассмотрения не только в лингвистическом смысле, но и в философском. Известно, что "нормы сознания получают свое выражение в языке" : цель ставят, ее добиваются, к ней идут; наличие или отсутствие цели, ее содержание, характер, аксеологическая база определяют личность человека, а перечисленные особенности цели как логико-философской категории воплощаются в языке и становятся предметом анализа в данной работе. В этом смысле очевидна связь лингвистики и философии.

Специфика избранного предмета исследования обусловлена факторами семантического, грамматического, функционального и прагматического порядка.

1. В настоящее время в науке о языке не существует оптимального, на наш взгляд, определения цели. В ряде исследований целевой семантики понятие "цель" трактуется семантически близкими, но нетождественными ему лексемами хотеть, желать, намереваться.

Предложенный Г.А. Золотовой термин для обозначения компонента со значением цели, назначения действия финитив оказался неупотребительным в научной литературе. Функционирование понятия дестинатив ограничено рамками предложно-падежных конструкций. Учитывая очевидную изученность отдельных вопросов целевой семантики, обращает на себя внимание отсутствие общепринятого термина для ее обозначения.

Наличие у целевого значения ряда отличительных свойств бесспорно, но рассмотрение комплекса атрибутивных признаков данной семантики не стало предметом исследования лингвистов на сегодняшний день.

Недостаточно изучена связь семантики цели с другими значениями обусловленности: условием, следствием, причиной; не выявлены факторы, влияющие на доминирование одной из контаминирующих сем. Например, одно и то же действие может квалифицироваться как произвольное (контролируемое) и непроизвольное. Предложение Ребенок захлопал в ладоши вне кон текста не сообщает о характере действий субъекта. Ситуация меняется с появлением распространителей, указывающих на признак " + контроль"/ "- контроль", на цель или причину соответственно: Ребенок захлопал в ладоши от радости (сообщает о непроизвольном действии агенса в ситуации " - контроль" и о причине данного действия) и Ребенок захлопал в ладоши, чтобы привлечь к себе внимание (информирует о преднамеренном действии агенса в ситуации "+ контроль" и о цели действия).

Мало представлены в научной литературе причины и следствия взаимодействия целевой семантики со значением делибератива и объектной семантикой, несмотря на то, что подобные явления синкретизма стали фактом языка. Сравните: .Но в этом стремлении к соединению. / Кутузов / не заводит французов до Смоленска (Толстой). = Стремление (какое? для чего?) к соединению / чтобы соединиться; Вот поехал Ермил за почтой. да и замешкался в городе. (Тургенев) = Поехал (за чем? зачем?) за почтой/чтобы привезти почту.

В ряде работ происходит отождествление концептов "цель" и "назначение ", которые не предполагают друг друга, пересекаются только в поле действия, в связи с чем небесспорной оказывается предложенная

И.Б. Левонтиной идея "овеществленной " цели , сообщающей о функционировании предметов в мире людей. Сравните: включить для обогрева и радиатор для обогрева.

Сводить идею цели к ее содержанию, а также наличию или отсутствию ресурсов, необходимых для ее достижения, было бы неверным. Вопросы кто? что? каким образом? приемлемы для компонентов семантической структуры целевой семантики, детального же рассмотрения каждого из них мы не обнаружили в работах исследователей смысла "цель".

2. Вербализация цели как желаемого результата в языке факультативна, хотя обычно ее словесное оформление: показателями целевой семантики служат лексическое значение слова на лексическом уровне языка, служебные части речи (предлоги и союзы) - на морфологическом, словосочетания, простые, сложные, интеральные, транзитивные предложения - на уровне синтаксиса.

Цель имплицитна, когда имеет тривиальный характер: она настолько очевидна, что информировать об итоге действий нет необходимости: выпей лекарство (чтобы выздороветь), надо мыть руки (в целях гигиены) и т. д.

До сих пор в науке не были выделены все способы выражения целевого значения, в то время как на уровне простого предложения носителем смысла "цель" могут выступать причастные и деепричастные обороты; не всеми лингвистами признается факт существования целевых отношений между частями бессоюзных сложных предложений и в конструкциях с сочинительными союзами.

Грамматический статус отдельных языковых средств целевой семантики определен недостаточно ясно. Так, нет единой точки зрения на морфологический статус глагольной лексемы на -л, выполняющей функцию сказуемого в придаточной части сложноподчиненного предложения. Много вопросов вызывают конструкции с подчинительным союзом чтобы, присоединяющим компоненты, предикативный центр которых представлен инфинитивом. Например: На другой день она / Наталья /. встала тихонько, чтобы не разбудить детей. (Шолохов).

3. В науке о языке до недавних пор не предпринимались попытки структурировать функционально-семантическое поле цели, представленного синтаксическими средствами языка. Кроме максимально обобщенного значения цели, не рассматривалась возможность существования в языке и функционирования в речи синтаксических единиц, выражающих типовые значения цели, значения, осложненные дополнительными смысловыми оттенками, в то время как они давно являются неоспоримыми фактами языка. Например: цель - конечная точка движения: Едете в Париж-то, на выставку? (Островский); цель - выражение чувств: - И наконец, в знак чистосердечия, я прошу вас открыть мне главное ваше пристрастие. (Толстой); псевдоцель: .Он /Аркади й/, под предлогом изучения воскресных школ, скакал в город. (Тургенев) и под.

4. Поскольку в современном русском языке представлены многочисленные способы выражения целевой семантики, появляется необходимость их анализа с точки зрения стилистической принадлежности, продуктивности, взаимосвязи и взаимовлияния. На сегодняшний день в контекстах деловой речи продуктивными оказываются модели сложноподчиненных предложений с двойной связью между частями {"надо / необходимо / должен + чтобы", "достаточно /недостаточно /слишком + чтобы"), в то время как в прошлое уходят предложения, построенные по модели "На то и + чтобыв свое время очень распространенные в устной речи; на смену предложно-падежным конструкциям со значением цели-получения, построенным по модели "по + винит, пад."(пошел по грибы, по ягоды), пришли конструкции "за + творит, пад." (пошел за грибами, за ягодами).

Кроме того, поводом для размышлений может послужить парадоксальный характер цели: как предвосхищаемый желаемый результат действий субъекта, как идеальный образ, цель предшествует действиям, ведущим к ее реализации - конечному результату, который может совпадать с идеальным образом (при достижении цели), не совпадать (при вынужденном изменении ее содержания), наконец, никак не соотноситься с ним (если действие было прервано и не привело к желаемому результату).

Говоря о цели действий субъекта, следует иметь в виду целый семантический комплекс, находящий свое выражение в ситуации целеполагания, предполагающей желание субъекта целеполагания, обдумывание путей достижения цели, решение, намерение и действие, что обуславливает специфику семантической структуры финитива.

Все перечисленные выше факты позволяют утверждать актуальность диссертационного исследования.

Цель исследования заключается в целостном анализе структур целевой семантики в функционально-семантическом, структурно-семантическом, грамматико-семантическом и прагматическом аспектах на синтаксическом уровне языка.

Данная цель предполагает конкретные задачи исследования в следующих направлениях.

Семантический аспект:

1. Определение семантики цели, выделение её особенностей.

2. Изучение, анализ, характеристика семантической структуры цели, рассмотрение ее компонентов в разных аспектах: обуславливаемого компонента в ситуационном, обуславливающего компонента в предметном и аксеологическом; обнаружение связи между двумя компонентами структуры -в аналитическом аспекте.

3. Выявление взаимосвязей и взаимовлияний семантики цели с другими значениями обусловленности, а также с объектной семантикой, пространственно-временными значениями и семантикой делибератива.

Функциональный аспект:

1. Структурирование функционально-семантического поля цели, выделение его зон, определение иерархии компонентов, выявление связей между ними.

2. Определение характера взаимодействия функционально-семантического поля цели и других полей, семантически близких и далеких ему.

Грамматический аспект:

1. Описание способов выражения семантики цели на синтаксическом уровне языка средствами словосочетания и предложения.

2. Выявление структурно-семантических свойств указанных единиц языка.

Прагматический аспект;

1. Выделение наиболее продуктивных моделей целевой семантики.

2. Определение коммуникативного статуса языковых средств.

Основная гипотеза диссертации заключается в следующем: финитив как компонент со значением цели, назначения действия - особое явление в языке, исключительность которого определяется рядом структурно-семантических, функционально-семантических и коммуникативных свойств, обусловленных ситуацией общения, субъективными желаниями и объективными закономерностями, позволяющими функционировать в языке и речи ряду синтаксических единиц, выражающих наряду с обобщенным значением цели его семантические типы.

Методы исследования.

Многоаспектный анализ языковых средств, выражающих семантику финитива, оказывается возможным при использовании общенаучных и лингвистических методов. К числу первых мы относим анализ языкового материала, осуществляемый в единстве формы и содержания, и синтез, индукцию и дедукцию. Лингвистические методы исследования: наблюдение над языковым материалом, сопоставление, описание с элементами компонентного и контекстуального анализа, логико-семантические трансформации при осуществлении структурно-семантического, функционально-семантического, а также прагматического подходов к языковому явлению.

Научная новизна диссертационного исследования заключается в комплексном анализе структурно-семантических, грамматико-семантических и коммуникативных особенностей синтаксических конструкций целевой семантики.

1. Представлен подробный перечень признаков целевой семантики.

2. Выдвинута версия семантической структуры целевых конструкций.

3. Рассмотрена специфика семантики цели в сравнении с близкими семами назначения и предназначения, а также значениями обусловленности.

4. Выявлены и подробно проанализированы случаи семантической контаминации в рамках синтаксических единиц языка.

5. Структурировано функционально-семантическое поле финитива на основе средств синтаксиса.

6. Дан комплексный анализ всех синтаксических средств языка на уровне словосочетания, простого и сложного предложений, предложена к рассмотрению специфика псевдосложных предложений с целевым значением в аспекте выражаемого посредством перечисленных средств синтаксиса типового значения финитива.

Практическая ценность состоит в возможности использования теоретических и практических данных, положений и выводов при изучении соответствующих разделов лингвистики в вузе в ходе лекционных и практических занятий, проведения спецкурсов и спецсеминаров.

Результаты наблюдения можно использовать в школьной практике при изучении тем: "Предлоги", "Сложноподчиненные предложения с придаточными обусловленности", "Бессоюзные сложные предложения".

В ходе исследования сформулированы и выносятся на защиту следующие положения.

1. Цель - сложный смысл, не укладывающийся в рамки предметного содержания.

2. Финитив как компонент со значением цели, назначения действия, сообщая о желаемом результате целенаправленных действий субъекта, обладает рядом специфических признаков, определяющих его особое положение в системе сем обусловленности и выделяющих его среди других значений.

3. Финитив обладает особой семантической структурой.

4. В зависимости от лексико-семантических и морфологических характеристик, степень чистоты и обобщенности целевой семантики колеблется от максимальной до минимальной.

5. Синтаксические единицы языка целевой семантики образуют функционально-семантическое поле финитива, обладающее всеми признаками поля и иерархически организованное.

6. Семантика финитива находит свое выражение в речи в средствах синтаксиса, к числу которых отнесем словосочетания, простые, сложные интеральные предложения. Выбор каждого из представленных средств определяется его структурно-семантическими особенностями, коммуникативными качествами и ситуацией общения.

Материалом для исследования послужили примеры, извлеченные нами методом сплошной выборки из произведений русской художественной и публицистической литературы конца XVIII - XX веков. Собрано и проанализировано свыше 7000 примеров.

Апробация работы. Основные положения исследования были обсуждены на заседании кафедры современного русского языка Рязанского государственного педагогического университета имени С.А.Есенина.

Условные обозначения

ЛСГ - Лексико-грамматическая группа.

ПГЖ - Предложно-падежная конструкция.

СД - Способ действия.

СП - Сложное предложение.

БСП - Бессоюзное сложное предложение.

С1111 - Сложноподчиненное предложение.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Семантика цели"

1. Наличие на разных синтаксических уровнях вариативных языковых средств, способных выражать смысл "цель", свидетельствует не только о богатстве языка, но является фактом его исторического развития, поскольку одновременно с современными и стилистическим нейтральными средствами выражения смысла "цель" сосуществуют очевидно устаревшие (например СПП с союзом дабы) или стилистически маркированные (в частности ППК "по + винит, пад.", "к + дателън. пад.") образования.

2. Количественное и качественное соотношение синтаксических средств языка оказывается разным в плане выражения обобщенной и максимально чистой семантики финитива, предметном наполнении целевого компонента, ситуационном аспекте целеполагания, прагматике, а также частотности воспроизведения смысла "цель" коммуникантами в речи.

Несинкретичная семантика цели присуща конструкциям с союзом чтобы, в то время как единицы уровня словосочетания (особенно ППК с непроизводными предлогами и предложения, в том числе БСП) в связи с рядом специфических особенностей нередко выражают значение цели, осложненное дополнительными смысловыми оттенками. Предложения с союзом чтобы, равно как сочетания с зависимым инфинитивом цели, выражают самое обобщенное целевое значение, в то время как единицы уровня словосочетания (в большей степени ППК с производными предлогами) - целый спектр типовых значений /разновидностей/ цели.

4. Известна связь между активностью семантического субъекта и целью как результатом действия: большая активность предполагает приближенность желаемого к реализации, обуславливает легкую его достижимость. Наоборот, отказ от деятельности /недействие/ связано не столько с целью, сколько с мотивом недействия агенса. И только конструкции с союзом чтобы, в отличие от словосочетаний и БСП, развивают сему цели, поскольку оператор чтобы "абсолютно безразличен к активности /пассивности/ субъекта" .

5. С точки зрения стилистической принадлежности синтаксических языковых средств целевой семантики, а также частотности их воспроизведения в речи есть смысл выделить конструкции стилистически нейтральные, и потому довольно употребительные (предложения с союзом чтобы, словосочетания с зависимым инфинитивом цели, ППК "для + родит, пад"в/на + винит, над."), стилистически маркированные как разговорные или даже просторечные, распространенные в языке пословиц и поговорок русского языка (СПП "На то и + чтобы", ППК с непроизводными предлогами) или функционирующие в деловом языке (ППК с производными предлогами, СПП с двойной связью между частями, простые осложненные предложения, БСП), и потому не получившие широкого распространения в языке.

Все проанализированные синтаксические языковые средства семантики финитива образуют функционально-семантическое поле, занимая в его иерархической структуре определенные, обусловленные собственными характеристиками позиции.

Заключение

Цель представляет собой сложный семантический комплекс, имеющий план содержания и выражения, обладающий рядом свойств, обусловливающих коммуникативные характеристики языковых средств синтаксического уровня языка, способных выражать целевое значение.

1. Цель как желаемый результат целенаправленных действий субъекта занимает особое положение в семантической системе языка, которое определяется атрибутивными признаками целевой семантики: потенциальностью, интенциональностью, значением относительного будущего времени, устанавливаемого в обуславливающем компоненте, выделяемом в целевой конструкции посредством вопросов зачем? для чего?, наличием особого семантического комплекса субъекта, вербализующего свое желание в изначально контролируемой им ситуации.

2. Смысл "цель" предполагает развертывание ситуации целеполагания в связи с особенностями семантической структуры указанного значения обусловленности, представляющего собой двухкомпонентную структуру, элементы которой, получая особые характеристики при анализе их в предметном, аксеологическом, мотивационном, ситуационном и аналитическом аспектах, позволяют определить ряд соответствующих принципов для выделения цели-действия, состояния, признака, квалификации цели как высокой, низкой, нейтральной; в зависимости от сферы функционирования целевых конструкций следует выделять цели бытовые, социальные, философские, этические и эстетические; анализ содержания цели с точки зрения его обусловленности объективными закономерностями действительности предполагает наличие целей трудно- и легкодостижимых; в зависимости от характера усилий агенса, цель получает квалификацию как актуальная, потенциальная, конвенциональная, овеществленная, в ряде случаев развивается значение антицели; семантические особенности позиции бенефактора предполагают рассмотрение целей частных, корпоративных, глобальных; выделение приближенных и отдаленных целей оказывается возможным при анализе степени приближенности идеала к своей реализации в действительности.

3. Семантика цели совместно с семантикой назначения действия входят в понятие финитив; конструкции, обладающие всеми перечисленными выше признаками, следует квалифицировать как финитивные.

4. Специфику целевой семантики (финитива) обуславливает комплекс структурно-семантических, грамматико-семантических и коммуникативных особенностей.

5. Ряд факторов морфолого-синтаксического и лексико-семантического порядка предполагает большую или меньшую степень ее чистоты и обобщенности: с одной стороны, в языке функционируют конструкции, выражающие смысл "цель" в максимально чистом виде, и синтаксические единицы, характеризующиеся синкретизмом целевой семантики при ее контаминации с другими семами обусловленности (причины, условия, следствия), а также обстоятельственными значениями времени, пространства, образа действия, с семантикой делибератива и объектным значением; с другой стороны, наряду с обобщенной семантикой цели, получают развитие и распространение языковые средства, выражающие семантические типы цели как избежания, предпочтения, подтверждения, выражения чувств и т.д.

6. Синтаксические средства языка, являющиеся носителями целевой семантики, образуют функционально-семантическое поле финитива, обладающее всеми необходимыми свойствами поля и иерархически организованного, имеющего ядерную зону (конструкции с союзом чтобы), центральную зону (словосочетания с зависимым инфинитивом, ППК с производными предлогами, предложенияс союзами только бы (не), лишь бы не)), смежную зону (ППК с непроизводными предлогами для, ради при родительном падеже имени, в, на, при винительном падеже имени), периферию (ППК с непроизводными предлогами из, от при родительном падеже имени; про, по, под, за при винительном падеже; по, к при дательном падеже имени; с, за при творительном падеже; предложения с двойной связью между частями; бессоюзные конструкции).

7. Периферийные участки ФСП финитива вступают во взаимодействие с другими полями, как-то: причины, условия, следствия, назначения, делибератива, объектности, пространства, времени. Результатом взаимовлияния указанных полей оказывается семантическая контаминация и функционирование в речи языковых средств, выражающих синкретичное значение цели: пересечение полей цели и назначения в точке действия является основанием для применения термина финитив к конструкциям, содержащим компонент со значением цели, назначения действия, которым мы оперировали в ходе диссертационного исследования.

8. На синтаксическом уровне языка выражать семантику цели способны следующие средства языка: ППК с производными и непроизводными предлогами, словосочетания с зависимым инфинитивом цели, простые предложения с причастными и деепричастными оборотами, интеральные конструкции, а также СПП с союзами чтобы (и образованными на его основе составными союзами), дабы, лишь бы (не), только бы (не), СПП с двойной связью между частями и бессоюзные сложные предложения.

9. Структурно-семантический анализ указанных синтаксических конструкций позволяет выявить факторы, влияющие на степень чистоты и обобщенности целевой семантики в каждом конкретном случае.

10. Коммуникативные особенности синтаксических единиц, обладающих целевой семантикой, предполагают выделение более или менее продуктивных моделей. На уровне словосочетания употребительными являются словосочетания с зависимым инфинитивом цели и ППК "для + родит, пад"; на уровне предложения - конструкции с союзом чтобы. Менее продуктивными, ограниченными рамками функционального стиля, являются ППК с производными предлогами, простые предложения с деепричастными оборотами, а также предложения, построенные по моделям: "надо/нужно/ должен + чтобы", "достаточно/мало/слишком + чтобы", "нарочно + чтобы". Постепенно уходят из употребления, функционируя лишь в языке пословиц и поговорок конструкции "На то и + чтобы", ППК "по + винит, пад".

Предмет данного диссертационного исследования заключает в себе широкие возможности для дальнейшего изучения семантики финитива в следующих направлениях.

Представленные характеристики целевой семантики, обусловившие ее предметное содержание, аксеологические данные, а также ситуационный аспект целеполагания предполагают дальнейшее рассмотрение обусловливающего компонента с точки зрения формальных показателей в плане выражения разных видов предметного наполнения цели.

В лингвистической литературе не указаны факты функционирования в речи сочинительных конструкций, способных выражать семантику цели в определенных условиях.

В силу специфики связи в бессоюзных сложных предложениях, требуют особого внимания трехчленные бессоюзные структуры с имплицитной второй частью, содержащей сему "цель".

Комплексного исследования также требуют вопросительные конструкции, направляющие на поиск неизвестной цели, способы выражения которой многообразны в разных функциональных стилях речи.

Перечисленные выше возможные направления исследования семантики финитива могут стать конкретными задачами научной работы в перспективе.

Список научной литературыЧистохвалова, Любовь Валентиновна, диссертация по теме "Русский язык"

1. Акимова, О.Б. Значение неизвестности и средства его выражения в русском языке / О.Б. Акимова // Типология языковых моделей: Межвузовский сборник научных трудов / JI. А. Сергиевская. Рязань: Изд-во РГПУ. - 1998. -С. 28-32.

2. Александрова, З.Е. Словарь синонимов русского языка / З.Е.Александрова. М.: Советская энциклопедия, 1971. - С. 600.

3. Алексеенко, Г.Ф. Полипредикативные бессоюзные сложные предложения со ступенчатой зависимостью единиц /Г.Ф. Алексеенко // Вопросы синтаксиса русского языка: Сборник статей / В. Г. Валимова -Ростов-на-Дону: Рост. н/Д пед. ин-т. 1978. - С. 132 - 46.

4. Алмаев, Н.А. Интенциональные структуры естественного языка: экспериментальное исследование / Н.А. Алмаев // Психологический журнал. - 1998.-№5.-С. 71-80.

5. Андрамонова, Н.А. Сложные предложения, выражающие обстоятельственные отношения в современном русском языке / Н.А. Андрамонова. Казань: Изд-во Казанского ун-та, 1977. - С. 176.

6. Апресян, Ю. Д. Избранные труды: В 2 т. / Ю.Д. Апресян. М.: Школа "Языки русской культуры": Издат. фирма "Восточная литература" РАН, 1995. - Т.1. - С. 472.

7. Арутюнова, Н. Д. Типы языковых значений /Оценка. Событие. Факт/ Н.Д. Арутюнова. М.: Наука, 1988. - С. 338.

8. Арутюнова, Н.Д. Язык цели / Н.Д.Арутюнова // Логический анализ языка. Модели действия / Н. Д. Арутюнова, Н. К. Рябцева. М: РАН, ин-т языкознания, Наука - 1992. - С. 14-23.

9. Арутюнова, Н.Д., Падучева, Е.В. Истоки, проблемы и категории прагматики / Н.Д. Арутюнова, Е.В. Падучева // Новое в зарубежной лингвистике: Сборник статей / Е. В. Падучева. М.: Прогресс. - 1985. - Вып. 16-С. 3-36.

10. Ахманова, О.С. Словарь лингвистических терминов / О.С.Ахманова. -М.: Советская энциклопедия, 1967. - С. 607.

11. Бабайцева, В.В. Односоставные предложения в современном русском языке / В.В. Бабайцева. М.: Просвещение, 1968. - С. 160.

12. Бабайцева, В.В. Русский язык: Синтаксис и пунктуация / В.В. Бабайцева. М.: Просвещение, 1979. - С. 269.

13. Белошапкова, В. А. Современный русский язык: Синтаксис / В.А. Белошапкова. М.: Высшая школа, 1977. - С. 248.

14. Блохина, Н.Г. Современный русский язык: В 2 ч. / Н.Г. Блохина. -Тамбов: Изд-во ТГУ им. Г.Р. Державина. 2002. - Ч. 2. - С. 227.

15. Бойко, А.А. Сочетания с инфинитивом несовершенного вида в современном русском языке / А.А. Бойко. Л.: Изд-во Ленинградского ун-та, 1973.-С. 136.

16. Бондаренко, Т.С. Синтаксические способы выражения целевых отношений в современной русской научной речи: Автореф. дисс. .докт. фил. наук / Т.С. Бондаренко. Л., 1988. - С. 26.

17. Бондарко, А.В. Принципы функциональной грамматики и аспектологии / А.В. Бондарко. Л.: Наука, 1983. - С. 208.

18. Бондарко, А.В. Теория морфологических категорий / А.В. Бондарко. - Л.: Наука, 1976. С. 255.

19. Бондарко, А.В. Функциональная грамматика / А.В. Бондарко. J1.: Наука, 1984.-С. 136.

20. Букатевич, Н.И. Опыт исторического изучения предлогов и предложных сочетаний в русском литературном языке: В 2 ч. / Н. И. Букатевич. Одесса. - 1958. - 4.2. - С. 147.

21. Валгина, Н.С. Синтаксис современного русского языка / Н.С. Валгина. М.: Высшая школа, 1973. - С. 439.

22. Валимова, Г.В. Синонимия вопросительных предложений / Г.В. Валимова // Вопросы синтаксиса русского языка: Сборник статей / В. Г. Валимова Ростов-на-Дону: Рост. на/Д пед. ин-т. - 1978. - С. 23 - 31.

23. Варюшенкова, Е.Н. О синтаксических функциях сочетаний типа "с целью + инфинитив"/ Е.Н. Варюшенкова // Современный русский синтаксис: Предложение и его членение: Межвузовский сборник научных трудов /

24. B. И. Фурашов. Владимир: Владимирский гос. пед. ун-т. - 1994. - С.82 - 85.

25. Виноградов, В.В. Русский язык / В.В. Виноградов. М.: Высшая школа, 1984. - С. 639.

26. Вригт, Г.Х. фон-. Логико-философские исследования / Г.Х. Вригт. -М.: Прогресс, 1986. С. 594.

27. Гавизова, Р.Ф. Синтаксика частей речи / Р.Ф. Гавизова. Уфа, 1984. -С. 174.

28. Галкина-Федорук, Е.М. Современный русский язык / Е.М. Галкина-Федорук. М.: Учпедгиз, 1957. - С. 408.

29. Гвоздев, А.Н. Современный русский литературный язык: В 2 ч. / А.Н. Гвоздев. М.: Просвещение. - 1973. - 4.2. - С. 350.

30. Грамматика русского языка: В 2 т. М.: АН СССР. - 1952. - Т.1 -С. 720.

31. Грамматика русского языка: В 2 т. М.: АН СССР. - 1954. - Т. 2, Ч. 1.-С. 703.

32. Грамматика современного русского литературного языка. М.: Наука, 1970.-С. 767.

33. Денисенко, В.Н. Семантическое поле как функция / В.Н. Денисенко // Филологические науки. 2002. - № 4. - С. 44 - 52.

34. Долин, Ю.Т. "Загадочный" предлог в русском языке / Ю.Т. Долин // Русский язык в школе. - 1998. № 3. - С. 79 - 81.

35. Зализняк, Анна А. Контролируемость ситуации в языке и жизни / Анна А. Зализняк // Логический анализ языка. Модели действия: Сборник статей / Н.Д. Арутюнова, И.К. Рябцева. М.: РАН, ин-т языкознания, Наука. 1992.-С. 138-145.

36. Звегинцев, В.А. Предложение и его отношения к языку и речи /

37. B.А. Звегинцев. М.: Изд-во Московского ун-та, 1976 - С. 307.

38. Золотова, Г.А. О характере нормы в синтаксисе / Г.А. Золотова // Синтаксис и норма: Сборник статей / Г.А. Золотова. М.: Наука. - 1974 -1. C. 145- 175.

39. Золотова, Г.А. Синтаксический словарь: Репертуар элементарных единиц русского синтаксиса / Г.А. Золотова. М.: Наука, 1998 - С. 439.

40. Ивин, А.А. Словарь по логике / А.А. Ивин. М.: Гуманит. издат. центр ВЛАДОС, 1998 - С. 283.

41. Ильенко, С.Г. Сложноподчиненные предложения в различных сферах языкового употребления / С.Г. Ильенко // Вопросы синтаксиса и лексики русского языка: Сборник статей. JL, 1965 - С. 5 - 113.

42. Ильина, М.Е. Морфология глагола в современном русском языке / М.Е. Ильина. М.: Наука, 1980. - С. 148.

43. Касаткин, JI.JL, Клобуков, Е.В., Лекант, П.А. Краткий справочник по современному русскому языку / Л.Л. Касаткин, Е.В.Клобуков, П.А. Лекант. -М.: Высшая школа, 1995. С.361.

44. Клобуков, Е.В. Семантика падежных форм в современном русском литературном языке. (Введение в методику позиционного анализа) / Е.В. Клобуков. М.: Изд-во МГУ, 1986. - С. 117.

45. Кобозева, И.М., Лауфер, И.И. Семантика модальных предикатов долженствования / И.М. Кобозева, И.И. Лауфер //Логический анализ языка. Культурные концепты: Сборник статей/ Н. Д. Арутюнова. М.: Наука. - 1991. - С. 169- 175.

46. Кодухов, В.И. Синтаксическая фразеологизация / В.И. Кодухов // Проблемы фразеологии и задачи ее изучения в высшей и средней школе: Док. конференции / Р.Н. Попов. - Вологда: Сев.-Зап. кн. изд-во. 1967. - С. 123 -137.

47. Коржачкина, О.М. Типология синтаксической связи между глаголом и деепричастием / О.М. Коржачкина // Русский язык в школе. 2000. - №6. - С. 68 - 72.

48. Крейдлин, Г.Е. К проблеме языкового анализа концептов "цель"У8 "предназначение" / Г.Е. Крейдлин // Н.Д. Арутюнова, Н.К. Рябцева. М.: Наука. - 1992. - С. 23 -30.

50. Кустова, Г.И. Некоторые проблемы анализа действий в терминах контроля / Г.И. Кустова // Логический анализ языка. Модели действия: Сборник статей / Н.Д. Арутюнова, Н.К. Рябцева. М.: Наука. - 1992. - С. 145-150.

51. Латышева, А.Н., Муравьенко, Е.В. Антецедентное придаточное и его место в классификации сложноподчиненных предложений / А.Н. Латышева, Е.В. Муравьенко // Вестник МГУ. Серия 9. - 1998. - № 6. - С. 109 - 113.

52. Левонтина, И.Б. Целевые слова и наивная телеология: Дисс. . .канд. фил. наук / И.Б. Левонтина. М.,1995. - С. 224.

53. Левонтина, И.Б. Целесообразность без цели / И.Б. Левонтина // Вопросы языкознания. 1996. - № 1. - С. 42 - 57.

54. Леоньтьев, А.А. Деятельный ум: Деятельность. Знак. Личность / А.А. Леонтьев. М.: Смысл, 2001. - С. 380.

55. Леоньтьев, А.Н. Деятельность. Сознание. Личность / А.Н. Леонтьев. - М.: Политиздат, 1975. С. 304.

56. Логика: Учебник. Минск, 1997. С. 363.

57. Ломтев, Т.П. Из истории синтаксиса русского языка / Т.П. Ломтев. -М.: Учпедгиз, 1954.-С. 152.

58. Ломтев, Т.П. Структура предложения в современном русском языке / Т.П. Ломтев. М.: Изд-во МГУ, 1979. - С. 198.

59. Малащенко, В.П. О конструктивной обязательности и факультативности детерминантов / В.П. Малащенко // Вопросы синтаксиса русского языка: Сборник статей / В.Г. Валимова. Ростов-на-Дону: Рост. н/Д пед. ин-т. - 1978. - С. 51 - 61.

60. Маловицкий, Л.Я. Местоимения в составе устойчивых словосочетаний современного русского языка // Проблемы фразеологии и задачи ее изучения в высшей и средней школе: Сборник статей / Р.Н. Попов. -Вологда: Сев.-Зап. кн. изд-во. -1967. С. 168 - 174.

61. Мирошникова, З.А. Современный русский язык: Синтаксис словосочетания и предложения / З.А. Мирошникова. Рязань: Изд-во РГПУ, 2000. - С. 190.

62. Мурзин, J1.H., Шарина, О.М. Деривация структур сложноподчиненных предложений в русском языке: К проблеме совмещения предложений / J1.H. Мурзин, О.М. Шарина. - Пермь: Пермский гос. ун-т им. А. М. Горького, 1971. С. 52.

63. Новый объяснительный словарь синонимов русского языка. М.: АО "Русские словари", 1995. С. 560.

64. Новый объяснительный словарь синонимов русского языка. М.: Языки русской культуры. 1999. - Вып. 1. - С. 511.

65. Новый объяснительный словарь синонимов русского языка. М.: Языки русской культуры. - 2000 Вып. 2. - С. 487.

66. Одинцова, ИВ. Структурно-коммуникативные модели с причинной семантикой в простом предложении / И.В. Одинцова // Вестник МГУ. - Серия 9.- 2002.-№ 1.- С. 49-72.

67. Ожегов, С.И. Словарь русского языка / С.И. Ожегов. М.: Русский язык, 1988.-С. 748.

68. Певнева, Т.И. Особенности языковой интерпретации желания / Т.И. Певнева // Вестник МГУ. Серия 9. - 1997. - № 2. - С. 111 - 121.

69. Печников, А.Н. Способы связи предикативных единиц в русском сложноподчиненном предложении / А.Н. Печников // Вопросы языкознания. - 1998. -№3.- С. 151 158.

70. Пешковский, A.M. Русский синтаксис в научном освещении / A.M. Пешковский. - М.: Гос. учебно-педагогическое изд-во министерства просвещения РСФСР, 1956. С. 452.

71. Подлесская, В.И. Импликативные конструкции: некоторые проблемы типологической классификации / В.И. Подлесская // Вопросы языкознания. -1995.-№6.-С. 77-84.

72. Поспелов, Н.С. Мысли о русской грамматике: Избранные труды / Н.С. Поспелов. М.: Наука, 1990. - С. 179.

73. Потебня, А.А. Мысль и язык / А.А. Потебня. М.: Лабиринт, 1999. -С. 269.

74. Прияткина, А.Ф. Русский язык: Синтаксис осложненного предложения / А.Ф. Прияткина. М.: Высшая школа, 1990. - С. 175.

75. Проблема второстепенных членов предложения. Л.: Наука, 1963. -С. 388.

76. Прокопович, Н.Н., Дерибас, Л.А., Прокопович, Е.Н. Именное и глагольное управление в современном русском языке / Н.Н. Прокопович, Л.А. Дерибас, Е.Н. Прокопович. М.: Русский язык, 1989. - С. 189.

77. Психолингвистические проблемы семантики. М.: Наука, 1983. - С. 285.

78. Радзиевская, Т.В. Семантика слова "цель" / Т.В. Радзиевская // Логический анализ языка. Модели действия: Сборник статей /Н.Д. Арутюнова, Н.К. Рябцева. М.: Наука. -1992.-С.30-35.

79. Рахилина, Е.В. Отношения причины и цели в русском тексте / Е.В. Рахилина // Вопросы языкознания. 1989. - № 6. - С. 46 - 54.

80. Розенталь, Д.Э. Управление в русском языке / Д.Э. Розенталь. М.: Книга, 1981.-С. 206.

81. Розенталь, Д.Э., Голуб, И.Б., Теленкова, М.А. Современный русский язык / Д.Э. Розенталь, И.Б. Голуб, М.А. Теленкова. - М.: Высшая школа, 1991. - С. 558.

82. Руделев, В.Г. Русский язык. Учение о предложении / В.Г. Руделев. - Тамбов.-1992.-С. 204.

83. Руделев,В.Г., Руделева, О.А. Вначале было слово./ В.Г. Руделев, О.А. Руделева. Тамбов. - 1995. - С. 176.

84. Русская грамматика: В 2 т. М.: Наука. - 1980. - Т.2. - С. 709.

85. Рябова, А.И, Одинцова, И.В., Кулькова, Р.А. Структурные и семантические типы осложнения русского предложения / А.И. Рябова, И.В. Одинцова, Р.А. Кулькова. М.: Изд-во МГУ, 1992. - С. 173.

86. Сергиевская, Л.А. Семантика императива в бессоюзном сложном предложении / Л.А. Сергиевская // Семантика грамматических форм и речевых конструкций: Межвузовский сборник научных трудов / П.А. Лекант. М.: МОПИ им. Н.К. Крупской. - 1991. - С. 56 - 63.

87. Сергиевская, Л.А. Сложное предложение с императивной семантикой / Л.А. Сергиевская. М.: Изд-во МПУ, 1993. - С. 100.

88. Синтаксис сложного предложения. /Устойчивые структуры русского языка/ Казань: Изд-во Казанского ун-та, 1985. С. 136.

89. Скобликова, Е.С. Очерки по теории словосочетания и предложения / Е.С. Скобликова. Куйбышев: Изд-во Саратовского ун-та, 1990. - С. 141.

90. Скобликова, Е.С. Современный русский язык. Синтаксис простого предложения / Е.С. Скобликова. М.: Просвещение, 1979. - С. 236.

91. Словарь русского литературного языка: В 17 т. J1.: Изд-во АН СССР.- 1958-1961. -Т. 7 - С.468. - T.l 1 - С. 591.

92. Современный русский язык. Анализ языковых единиц: В 3 ч. - М.: Просвещение, ВЛАДОС. 1995. - Ч. 2. - С. 192.

93. Современный русский язык. Анализ языковых единиц: В 3 ч. - М.: Просвещение, ВЛАДОС. 1995. - Ч. 3. - С. 232.

94. Сон Мен Гон. Выражение смысла "цель" в сложноподчиненных и бессоюзных предложениях русского языка / Сон Мен Гон // Русский язык в школе. 1998. - № 3. - С. 81-86.

95. Сон Мен Гон. Выражение смысла "цель" средствами синтаксиса / Сон Мен Гон // Русский язык в школе. 1998. - № 2. - С. 89-95.

96. Стеценко, А.Н. Исторический синтаксис русского языка / А.Н. Стеценко. М.: Высшая школа, 1972. - С. 360.

97. Сухотин, В.П. Синтаксическая синонимика в современном русском литературном языка. Глагольные словосочетания / В.П. Сухотин. М.: АН СССР, ин-т русского языка, 1960. - С. 186.

98. Тарасова, Л.Д. Языковой статус причинной связи / Л.Д. Тарасова // Филологические науки. 1998. - № 1. - С. 50 - 55.

99. Тарланов, З.К. Очерки по синтаксису русских пословиц / З.К. Тарланов. Л.: Изд-во ЛГУ, 1982. - С. 136.

100. Тарланов, З.К. Русские пословицы: Синтаксис и поэтика / З.К. Тарланов. Петрозаводск, 1999. - С. 448.

101. Теория функциональной грамматики. Субъектность. Объектность. Коммуникативная перспектива высказывания. Определенность/ Неопределенность. Спб.: Наука, 1992. С. 304.

102. Теория функциональной грамматики. Темпоральность. Модальность. Д.: Наука, 1990.-С. 262.

103. Тимофеев, К.А. Об основных типах инфинивных предложений в современном русском литературном языке / К.А. Тимофеев // Вопросы синтаксиса современного русского языка: Сборник статей / В.В. Виноградов. - М.:- 1950.-С. 257-301.

104. Труб, В.Н. Лексика целесообразной деятельности. (Опыт описания) /

105. B.Н. Труб // Логический анализ языка. Ментальные действия: Сборник статей / Н.Д. Арутюнова. М.: Наука. - 1993. - С. 58 - 65.

107. Ушакова, Л.И., Гальченко, Е.В. Отыменные предлоги с фразеологизиро ванным значением в аспекте моно- и полисемии / Л.И. Ушакова, Е.В. Гальченко // Русский язык в школе. 2000. - № 4. -1. C. 71 -75.

108. Федоров, А.К. Об обратном подчинении в современном русском языке / А.К. Федоров // Русский язык в школе. 2003. - №4. - С. 75 - 79.

109. Философский энциклопедический словарь. М.: Советская энциклопедия, 1989. С. 814.

110. Фразеологический словарь русского языка. М.: Русский язык, 1987. -С. 543.

111. Черкасова, Е.Т. Переход полнозначных слов в предлоги / Е.Т. Черкасова. М.: Наука, 1967. - С. 280.

112. Чернявская, Н.А. Логико-грамматический состав конструкций, выражающих семантику целесообразности-нецелесообразности в русском языке. Дисс. .канд. филол. наук / Н.А. Чернявская. Самара, 2000. - С. 274.

113. Шатунский, И.Б. Пропозициональные установки: воля и желание / И.Б.Шатунский // Логический анализ языка. Проблемы интенсиональных и прагматических контекстов: Сборник статей. / Н.Д. Арутюнова. - М.: Наука. -1989.-С. 155- 185.

114. Шведова, Н.Ю. Очерки по синтаксису русской разговорной речи / Н.Ю. Шведова. М.: Изд-во Ан СССР, 1960. - С. 377.

115. Шелякин, М.А. Об инвариантном значении и функциях сослагательного наклонения в русском языке / М.А. Шелякин // Вопросы языкознания. 1999. - № 4. - С. 124 - 136.

116. Шигуров, В.В. Переходные явления в области частей речи в синхронном освещении / В.В. Шигуров. Саранск: Изд-во Саратовского ин-та, 1988.-С. 85.

117. Шмелев, Д.Н. Синтаксическая членимость высказывания в современном русском языке / Д.Н. Шмелев. М.: Наука, 1979. - С. 150.

118. Шустова, Ю.В. Функционирование в тексте предложений со значением потенциальной обусловленности. Дисс. .канд. филол. наук / Ю.В. Шустова. Липецк, 1999. - С. 215.

119. Щеулин, В.В. Бессоюзное сложное предложение в системе сложных конструкций и особенности его грамматико-семантической организации / В.В. Щеулин. Воронеж, 1987. -С. 152.

120. Щеулин, В.В. Сложноподчиненные предложения и область промежуточных отношений и структур /В.В. Щеулин // Вопросы синтаксиса русского языка: Сборник статей / В.Н. Никитин. Рязань.: Рязанский пед. ин-т.- 1974.- С. 24-31.

121. Щеулин, В.В. Способы формализации подчинения в аспекте соотношения союзов и коррелятов / В.В. Щеулин // Вопросы синтаксиса русского языка: Сборник статей / В.Н. Никитин. Рязань: Рязанский пед. ин-т -1976.- С.19-29.

122. Щеулин, В.В. Структура сложного предложения / В.В. Щеулин. -Ростов-на-Дону: Изд-во Рост. н/Д ин-та, 1968. - С. 102.

123. Южакова, Ю.А. Псевдосложное предложение в русском языке / Ю.А. Южакова // Типология языковых моделей: Межвузовский сборник научных трудов / JI.A. Сергиевская. Рязань: Изд-во РГРПУ. - 1989. -С. 89-95.

124. Список источников языкового материала

125. Абрамов, Ф.А. Пряслины /Ф.А. Абрамов. М.: Современник, 1977.

126. Бакланов, Г.Я. Навеки девятнадцатилетние / Г.Я. Бакланов // Великая Отечественная война в лирике и прозе: В 2 т. - М.: Дрофа: Вече. - 2002. - Т. 2.

127. Булгаков, М.А. Мастер и Маргарита / М.А. Булгаков. М.: Современник, 1984.

128. Булгаков, М.А. Собачье сердце. Ханский огонь / М.А. Булгаков. М.: Современник, 1988.

129. Бунин, И.А. Повести и рассказы / И.А. Бунин. М.: Московский рабочий, 1982.

130. Воробьев, К.Д. Убиты под Москвой / К.Д. Воробьев // Великая Отечественная война в лирике и прозе: В 2 т. М.: Дрофа: Вече. - 2002. - Т. 1.

131. Гоголь, Н.В. Мертвые души / Н.В. Гоголь. М.: Художественная литература, 1969.

132. Гончаров, И.А. Обломов / И.А. Гончаров. М.: Детская литература,1988.

133. Гончаров, И.А. Обыкновенная история / И.А. Гончаров. М.: Детская литература, 1987.

134. Горький, М. Избранное: Рассказы. Очерки. Пьесы / М. Горький. М.: Просвещение, 1983.

135. Грибоедов, А.С. Горе от ума / А.С. Грибоедов. М.: Детская литература, 1981.

136. Даль, В.И. Пословицы русского народа: В 2 т. / В.И. Даль. М.: Художественная литература, - 1984.

137. Достоевский, Ф.М. Подросток /Ф.М. Достоевский. - Ташкент, 1956.

138. Достоевский, Ф.М. Преступление и наказание / Ф.М. Достоевский. -М.: Дрофа: Вече, 2002.

139. Есенин, С.А. Стихотворения. Поэмы / С.А. Есенин. М.: Московский рабочий, 1977.16 . Кондратьев, В.П. Сашка / В.П. Кондратьев. М.: Современник, 1986.

140. Крылов, И.А. Басни / И.А. Крылов. М.: Детская литература, 1980.

141. Лермонтов, М.Ю. Сочинения: В 2 т. / М.Ю. Лермонтов. М.: Правда. - 1990.

142. Лесков, Н.С. Леди Макбет Мценского уезда / Н.С. Лесков // Собр. соч.: В 5 т. М.: Правда. - 1980. - Т. 2.

143. Лесков, Н.С. Очарованный странник / Н.С. Лесков // Собр. соч.: В 11 т. М.: Художественная литература. - 1957. - Т. 4.

145. Мельников-Печерский, П.И. В лесах: В 2 кн. / П.И. Мельников-Печерский. М.: Художественная литература. - 1957.

146. Некрасов, В.А. Маленькая печальная повесть. Проза разных лет / В.А. Некрасов. М.: Книжная палата, 1990.

147. Некрасов, Н.А. Стихотворения и поэмы / Н.А. Некрасов. М.: Художественная литература, 1980.

148. Островский, А.Н. Избранные пьесы / А.Н. Островский. - М.: Художественная литература, 1982.

149. Паустовский К.Г. Повести / К.Г. Паустовский. М.: Детская литература, 1988.

150. Платонов, А.П. Повести и рассказы / А.П. Платонов. М.: Дрофа: Вече, 2002.

151. Пословицы. Поговорки. Загадки / А.Н. Мартынова, В.В. Митрофанова. М.: Современник. - 1986.

152. Пришвин, М. Избранное / М. Пришвин. - М.: Московский рабочий,1971.

153. Пушкин, А.С. Сочинения: В 3 т. / А.С. Пушкин. М.: Художественная литература. 1986.

154. Русские народные загадки, пословицы, поговорки / Ю.Г. Круглов. -М.: Просвещение. 1990.

155. Салтыков-Щедрин, М.Е. Сказки / М.Е. Салтыков-Щедрин. М.: Дрофа: Вече, 2002.

156. Симонов, К.М. Живые и мертвые: В 3 книгах / К.М. Симонов. - М; Просвещение. 1982.

157. Твардовский, А.Т. Избранные произведения: В 3 т. / А.Т. Твардовский. М.: Художественная литература. - 1959.

158. Толстой, А.К. Князь Серебряный / А.К. Толстой. М.: Советская Россия, 1987.

159. Толстой, А.Н. Петр Первый / А.Н. Толстой. М.: Художественная литература, 1985.

160. Толстой, А.Н. Хождение по мукам / А.Н. Толстой. М.: Известия,1964.

161. Толстой, J1.H. Анна Каренина: В 2 кн. / J1.H. Толстой. - М.: Художественная литература. 1959.

162. Толстой, JI.H. Война и мир: В 2 кн. / JI.H. Толстой. - М.: Художественная литература. 1957.

163. Толстой, J1.H. Повести. Воспоминания современников / J1.H. Толстой. М.: Правда, 1990.

164. Тургенев, И.С. Отцы и дети / И.С. Тургенев. М.: Детская литература,1970.

165. Тургенев, И.С. Рудин. Дворянское гнездо: Повести / И.С. Тургенев. - М.: Художественная литература, 1979.

166. Фонвизин, Д.И. Комедии / Д.И. Фонвизин. JL: Детская литература,1967.

167. Чехов, А.П. Избранные произведения: В 3 т. / А.П. Чехов. М.: Художественная литература. - 1970.

168. Шварц, E.JI. Рассеянный волшебник: Сказки. Пьесы / E.J1. Шварц. - Л.: Детская литература, 1984.

169. Шолохов, М.А. Поднятая целина / М.А. Шолохов. М.: Детская литература, 1986.

170. Шолохов, М.А. Тихий Дон: В 4 кн. / М.А. Шолохов. М.: Русская книга, 1992.