Артамонов леонид константинович. Артамонов, леонид константинович Русские в Абиссинии

10.04.2024

До самого последнего времени мы почти ничего не знали о Леониде Константиновиче Артам онове, который в самом конце минувшего века посетил неведомые тогда области Эфиопии и описал то, что он повидал и испытал г. на пройденных им путях, рассказал о событиях, в которых ему довелось принять участие.

Судьба была явно неблагосклонна к Л. К. Артамонову. Успешно начатая военная карьера неожиданно оборвалась в самом зените. Написанные им труды были забыты, уже набранная книга о путешествии по Эфиопии по политическим соображениям осталась неизданной, репутация его посмертно была омрачена несправедливыми отзывами, основанными на пристрастной и недоброжелательной характеристике.

В архиве Географического общества СССР сохранилась лишь рукопись «Краткого отчета о путешествии из Адис-Абебы в отряд дадьязмача Тасамы к р. Собату и далее к р. Белому Нилу» . Все опубликованные сведения об экспедиции Л. К. Артамонова к Белому Нилу по не исследованным до того г. областям Эфиопии и о нем самом ограничивались конспектом его лекции, прочитанной 29 ноября 1899 г. в Обществе ревнителей военных знаний , публикацией собранных им метеорологических наблюдений да краткой справкой в «Военной энциклопедии» , изданной в 1911 г., т.е. за двадцать лет до смерти Л. К. Артамонова.

В 1952 г. Ю. Д. Дмитриевский в обзорной статье о русских исследователях природы Восточного Судана конца XIX - начала XX в. привел краткие сведения о Л. К. Артамонове, а затем на основании рукописи его «Отчета» сжато охарактеризовал новые для науки того времени данные, в нем содержащиеся . По существу, повторяет эту статью и работа И. Козловской . Коротко пересказывает содержание рукописи Л. К. Артамонова М. В. Райт . Только теперь, когда удалось разыскать в архивах его донесения и записки, с известной претензией на полноту можно рассказать и о Леониде Константиновиче, и о его путешествиях по Эфиопии. В Центральном государственном военно-историческом архиве (ЦГВИА) сохранились докладные записки, рапорты и переписка, касающиеся предпринятых им экспедиций, а также послужной список, доведенный до 1913 г., существенно дополняющий энциклопедическую справку . Но, разумеется, наиболее подробные и ценные сведения содержат сочинения самого Л. К. Артамонова: во-первых, упомянули рукопись неизданной книги «Краткий отчет о путешествии из Адис-Абебы...» и две неопубликованные статьи - «Как я попал в дебри Африки» и Донцы на Белом Ниле»; во-вторых, его воспоминания, озаглавленные «Моя автобиография (для моих родных детей)», к сожалению далеко не завершение (доведены лишь до 1892 г.). Л. К. Артамонов начал их писать в декабре 1928 г. и работал над ними два года. Последняя, незаконченная, девятая тетрадь начата 29 октября 1930 г., а в январе 1932 г. он скончался. Сохранились также две записные книжки с дневниковыми записями от марта-мая 1916 г. и января-марта 1917 г. и некоторые личные бумаги, позволяющие уточнить отдельные даты последних лет жизни. Попытаемся вкратце проследить жизненный путь Л. К. Артамонова. О своем происхождении, годах детства и юности наиболее обстоятельно рассказывает он сам в автобиографии.

Леонид Константинович Артамонов родился 25 февраля 1859 г. на небольшом хуторе Каприца, полученном в приданое его матерью Клавдией Андреевной, урожденной Невадовской, дочерью довольно состоятельного помещика, Хутор находился вблизи станции Затишье в Ананьевском уезде бывшей Херсонской губернии, ныне Одесской области.

Отец, Константин Андреевич, происходил из обедневших русских дворян «Подольской губернии, переселившихся на Украину. Он рано осиротел и из-за недостатка средств вынужден был оставить Винницкую гимназию, не завершив курса обучения. Начав службу почтмейстером, К. А. Артамонов к 1847 г. стал помощником начальника, а затем и начальником пограничной почтовой станции в местечке Гусятин на р. Збруч, через которую пролегал путь на Вену и Париж.

Многодетная семья - у Леонида Константиновича было еще 7 братьев и 2 сестры - и весьма скудные доходы (ничтожное жалованье почтмейстера и получаемая с части хутора аренда) вынуждали родителей к самой строгой экономии. Дети Артамоновых мало чем отличались в будние дни от детей соседских крестьян. Мать, женщина умная, энергичная и хозяйственная, все же кое-как справлялась с нуждой и, пользуясь тем, что через пограничную станцию проезжали влиятельные и сановные особы, умело завязывала полезные для устройства детей знакомства.

В 1865 г. отец Леонида Константиновича, получив более выгодное место по акцизу, переехал с семьей в Каменец-Подольский, а затем, в 1869 г., в Гайсин. Пройдя суровую жизненную школу, человек честный, трудолюбивый и аккуратный, он воспитывал детей в строгости, прибегая и к мерам физического воздействия. Основой нравственности считалась религия, и все предписываемые обряды соблюдались неукоснительно. Впоследствии исключительная набожность Л. К. Артамонова нередко служила поводом для злословия и насмешек сослуживцев и особенно недоброжелателей.

В 1869 г. мальчика отдали в гимназию в г. Немирове. Здесь Л. К. Артамонов проучился всего год. Случайное знакомство родителей с помощником главного начальника военно-учебных заведений генералом Корсаковым обеспечило возможность зачисления его на казенный кошт во Владимирскую киевскую военную гимназию, преобразованную из кадетского корпуса. Готовил мальчика к экзаменам старший брат Александр (умер в 1900 г.), впоследствии участник известного «Процесса 193-х» (октябрь 1877 - январь 1878 г.), приговоренный к трехлетнему заключению в Петропавловской крепости. С его помощью Леонид Константинович выдержал экзамен и в августе 1870 г. был зачислен в гимназию, которую успешно закончил через шесть лет, получив средний балл около одиннадцати по двенадцатибалльной системе.

Возглавлявшего гимназию в первое время по поступлении в нее Л. К Артамонова генерала Кузьмина-Караваева, служаку старого, николаевского толка, бурбона и казнокрада, вскоре сменил полковник Павел Николаевич Юшенов, высокообразованный артиллерист, целиком посвятивший себя порученному делу - воспитанию будущих офицеров. Это было время либеральных реформ, проводимых военным министром Д. А. Милютиным. О П. Н. Юшенове Л. К. Артамонов сохранил самые теплые воспоминания. Узнав, что мальчика более других предметов интересует география, точнее, ее раздел - землеописание и его любимое чтение - издававшийся тогда журнал «Всемирный путешественник», он стал специально его выписывать. «Думаю, что любовь к путешествиям, а главное, страстное желание самому всюду побывать, особенно в диких и неисследованных странах, насадил и поливал своим разумным участием наш незабвенный Павел Николаевич Юшенов», - признает в автобиографии Л. К. Артамонов, вспоминая о годах, проведенных в киевской военной гимназии.

Воспитание, естественно, велось в строго религиозно-монархическом духе, основанном на триединой формуле: «За бога, царя и отечество». И если подлинный патриотизм и несколько преувеличенная, но искренняя религиозность сохранились у Л. К. Артамонова непоколебленными до конца жизни, то юношеский восторженный монархизм сменился, хотя и не явно, критической оценкой самодержавия, в чем, конечно, немалую роль сыграли и жизненный опыт, и, возможно, недоброжелательное отношение к нему Николая II. Во всяком случае, из гимназии он вынес твердые моральные устои. Присущие ему целеустремленность, прилежание и полученное в детстве спартанское воспитание побудили его настойчиво продолжать образование: иных способов «выйти в люди» не имелось.

Итак, в 1876 г., завершив семнадцати с половиною лет курс обучения в гимназии, Л. К. Артамонов решил избрать карьеру военного и по Примеру П. Н. Юшенова стать артиллеристом. Однако за отсутствием вакансий в Михайловском артиллерийском училище ему пришлось поступить во 2-е Константиновское военное училище (бывший так называемый Дворянский Полк), где преподавание было поставлено лучше, чем в иных военно-учебных заведениях, и «сохранялись, - по его словам, - старые боевые... традиции, без утрированного немецкого солдафонства» . И здесь он учился достаточно успешно, о чем свидетельствовали выпускные оценки - в среднем одиннадцать баллов. В мае 1878 г. ему удалось наконец осуществить свое намерение стать артиллеристом: его перевели в старший класс Михайловского артиллерийского училища, откуда в следующем, 1879 году выпустили подпоручиком. Следовало теперь избрать место службы.

Добиваться назначения в гвардию не позволяло материальное положение. «Проснулось стремление повидать дальние, совершенно новые места... Меня манило не столько Закавказье и вновь завоеванные турецкие провинции... - пишет в своих воспоминаниях Л. К. Артамонов, - сколько воспетый Пушкиным, Лермонтовым и графом Толстым Северный Кавказ. Я решил взять одну из трех вакансий в 20-ю артиллерийскую бригаду, штаб которой располагался в г. Владикавказе, а батареи раскиданы вдоль шоссе от Владикавказа в г. Петровск».

В августе следующего года, уже в чине поручика, молодой офицер впервые принял участие в боевых действиях. Его батарея была включена в сослав войск Закаспийского отряда, направленного для овладения крепостью Геок Тепе в Текинском оазисе с целью противовеса английскому влиянию в этих краях . Командовал отрядом герой Балканской войны 1877-1878 гг.: генерал М. Д. Скобелев. Леонид Константинович принял самое активное участие в боях, в частности в осаде и штурме Геок Тепе. Здесь он заслужил первые боевые награды, проявив себя отважным и инициативным офицером. Впоследствии даже люди, отзывавшиеся о нем весьма недоброжелательно, всегда отмечали личную храбрость и мужество Л. К. Артамонова, качества, как мы увидим в дальнейшем, ему органически присущие.

По завершении военных действий Л. К. Артамонов был откомандирован в Петербург для поступления в Михайловскую артиллерийскую академию. Не пройдя сразу по конкурсу, он решил держать экзамен в Николаевскую инженерную академию, где проучился с апреля 1882 по октябрь 1883 г. После окончания академии, его направили в саперные части. Некоторое время уже в чине штабс-капитана он служил в Одессе и Севастополе. Но обычная строевая, хотя и с техническим уклоном служба не удовлетворяла Леонида Константиновича. Поэтому, невзирая на трудности, связанные с очень серьезными экзаменационными испытаниями, он добился зачисления в Академию Генерального штаба, где проучился два с половиной года (сентябрь 1885 - март 1888 г.). После сдачи выпускных экзаменов по 1-му разряду за «отличные успехи в науках» его произвели в капитаны, а служить отправили сначала в Кавказский военный округ, а затем - в 1890 г. - в Закаспийский, т.е. в Среднюю Азию. Вот здесь-то и развернулась военная и административная деятельность Л. К. Артамонова, к сожалению до сих пор полностью по достоинству не оцененная.

В 1882 г. Л. К. Артамонова избрали действительным членом Русского географического общества за доклад об Ахал-Текинском оазисе. Зародившийся еще в киевской военной гимназии интерес к географии и географическим изысканиям усилился. В бытность на Кавказе поездка в горный аул «зажгла... давно таившееся желание постранствовать по свету, особенно в неизвестных и не испорченных многолюдством частях света, повидать настоящие, грандиозные горы, реки, моря и даже океан. Словом все, чтодо сих пор еще не удалось видеть самому, но описание чего так всегда... увлекало и увлекает» . По складу характера и по интересам Л. К Артамонов был, очевидно, в гораздо большей степени ученым-исследователем, чем военным.

В течение десятилетия почти ежегодно он отправлялся в более или менее длительные поездки, как за рубеж - в Турцию, Иран, Афганистан, так и в приграничные с этими странами районы, с целью сбора сведений, необходимых для укрепления обороноспособности России в связи с непрекращающимися интригами и агрессивными устремлениями Англии в Средней Азии. Так, в конце 1888 г. Л. К. Артамонова посылают с поручением в Турцию для проведения «военно-статистических исследований». Через год с точно таким же заданием он отправляется в Персидский Азербайджан. Спустя еще два года, уже по предписанию командующего Закаспийским военным округом А. Н. Куропаткина, Л. К. Артамонов изучает Астрабадскую область и Северный Хорасан в Иране. В результате этих поездок появляются объемистые тома, в которых содержались сведения, и доныне не утратившие научного значения, особенно для изучения орографии, гидрографии, истории и экономики посещенных им районов . В северной части Хорасана Л. К. Артамонов побывал в местах, на тогдашних картах обозначенных белым пятном (от горы Сенгез до дороги на Кучан) и до него не посещенных ни одним европейцем .

В Персии, в Мешхеде, Леонид Константинович встретил радушный прием в Русском генеральном консульстве. Консулом тогда был Петр Михайлович Власов , с которым впоследствии судьба свела его в Эфиопии.

В перерывах между путешествиями на Л. К Артамонова возлагались разнообразные поручения: он преследовал «разбойников» в Кизил-Арвате и Узун-Су (1892 г.), возглавлял там же карантин во время эпидемии холеры (1892 г.), на афганской границе в смешанной международной комиссии в качестве помощника делегата России занимался регулированием вопроса о пользовании водами р. Кушки (1893 г.), участвовал в маневрах, рекогносцировках местности и тактических занятиях, временно исполнял обязанности начальника штаба Закаспийского военного округа, возглавлял различные подразделения и соединения. В 1896 г. Л. К. Артамонов получил чин полковника. За успешное выполнение заданий его неоднократно награждали различными орденами.

В 1897-1898 гг. Л. К Артамонову довелось принять непосредственное и достаточно активное участие в событиях, которые едва не привели тогдашний мир к войне. Как гласит пометка в послужном списке, 4 февраля 1897 г. Л. К. Артамонов был «по распоряжению Главного штаба командирован в сей штаб ввиду предстоящего назначения в состав миссии, отправляемой в абиссинию».

С конца XIX в. в России стал проявляться известный интерес к Эфиопии. Он пробудился не только потому, что эфиопы считались «братьями по вере», хотя в ту пору это обстоятельство также имело немаловажное значение. Не следует забывать, что царская Россия была такой же империалистической державой, как и ее западные соседи.

Прежде всего, московские и нижегородские купцы были не прочь пригрести новый рынок сбыта для своих товаров . Их устремления нашли выражение в авантюрной попытке «казака» Н. И. Ашинова основать в 1889 г. колонию «Новая Москва» в Сагалло на побережье Красного моря, попытке, столь быстро и бесславно завершившейся под первыми залпами французского крейсера «Примангуэ» . Россия не имела ничего против того, чтобы получить где-нибудь на берегах Красного моря угольную станцию на путях, ведущих в ее дальневосточные порты, например в Рахэйте, при условии, конечно, что это не вызовет каких-либо осложнений . И тем не менее в тех конкретных условиях роль России в истории Эфиопии оказалась положительной.

Во время первой итало-эфиопской войны, завершившейся сокрушительным разгромом итальянской армии при Адуа (март 1896 г.), Россия старалась и морально и материально поддержать Эфиопию, в единстве и целостности которой она была заинтересована, так как тем самым ограничивалась свобода действий Англии в Африке, что до известной степени связывало ее агрессивные устремления в Средней Азии. Недаром Россия, несмотря на возмущение итальянского МИДа, решительно отказалась признать правомочность знаменитой 17-й статьи Уччиалльского договора, обманным путем превращавшей Эфиопию в вассала Италии , и присоединилась к протестам Менелика. К концу лета 1897 г. было принято решение об установлении с Эфиопией дипломатических отношений и о направлении в Аддис-Абебу миссии. Возглавил се опытный дипломат, долгие годы проработавший в Персии, действительный статский советник, что по табели о рангах соответствовало генерал-майору, Петр Михайлович Власов. Перед отъездом миссии министерством иностранных дел ему была дана инструкция, в которой между прочим указывалось: «Мы не преследуем в Абиссинии никаких корыстных или меркантильных целей и сочувственно относимся к предприятиям негуса, направлением к усилению его власти и установлению спокойствия и развитию благосостояния в его стране». И далее: «Пока главная и непосредственная задача Ваша заключается в том, чтобы снискать доверие негуса и по возможности охранять его от козней наших политических соперников, в особенности англичан, преследующих столь честолюбивые и хищнические цели» .

Таким образом, политика России объективно способствовала сохранению целостности и независимости Эфиопии. Современники вполне отдавали себе отчет в целях этой политики. Так, 13 ноября 1896 г. в «С.-Петербургских ведомостях» появилась статья, подписанная С. Д. М. (скорее всего, полковник С. Д. Молчанов), выводы которой сводились к следующим положениям: 1) эфиопская империя по самой природе вещей - враг англичан и естественная союзница России; 2) она представляет собой грозную силу и может служить серьезным противовесом английскому влиянию в Африке; 3) союз с Эфиопией не только выгоден России, но, подобно франко-русскому союзу, - политическая необходимость. Поэтому Россия по мере сил и возможностей призвана его поддерживать.

Русская общественность, прежде всего прогрессивная, выражала горячее сочувствие свободолюбивому эфиопскому народу, что ярко проявилось при формировании санитарного отряда Красного Креста, направленного в 1896 г. в Аддис-Абебу, и сборе средств для оказания помощи раненым и больным эфиопским солдатам .

Как обычно в подобных случаях, направляемую в Эфиопию дипломатическую миссию должны были сопровождать конвой и прикомандированные к ней офицеры. Когда об этом стало известно, командовавший тогда войсками Закаспийского военного округа генерал А. Н. Куропаткин направил начальнику Главного штаба Н. Н. Обручеву письмо, в котором горячо поддерживал кандидатуру Л. К Артамонова. Он писал: «По своим нравственным достоинствам, энергии, способностям, научной подготовке, по самостоятельности характера и умению работать полковник Артамонов успешно справится с предстоящей нелегкой задачей в Африке... Я посылал полковника Артамонова туда, где ощущалась настоятельная потребность в надежном работнике, на которого во всех отношениях можно положиться.

Ввиду серьезности задачи и необходимости отнестись к военно-политическому изучению Абиссинии основательно, беспристрастно и с большой осторожностью в сношениях с представителями власти и населением казалось бы необходимым возложить такое поручение на лицо опытное и предшествующей службой к тому подготовленное.

Из всех лично мне известных офицеров Генерального штаба признаю наиболее подходящим именно полковника Артамонова» .

На основании последовавшего за этим отношения Н. Н. Обручева в МИД кандидатуру Л. К. Артамонова утвердили, о чем товарищ министра В. H. Ламздорф известил Главный штаб, указав статус полковника в миссии, именно: для «успеха миссии безусловно необходимо, чтобы командируемый... г. особым поручением П. М. Власов считался единственным нашим представителем и чтобы все прочие участники экспедиции, в том числе и полковник Л. К. Артамонов, были поставлены в безусловное подчинение начальнику той» . С этим в Главном штабе согласились, потому что в записке, озаглавленной «О назначении личного состава и о снаряжении военной части дипломатической миссии, отправляемой в Абиссинию», говорилось: «По соглашению министерства иностранных дел и военного предположено присоединить к миссии еще одного офицера Генерального штаба...

Офицер этот, безусловно подчиненный начальнику миссии, должен будет.: его ведома и согласия и в зависимости от обстоятельств, пользоваться всякой возможностью для путешествий по стране с целью изучения как самой страны, так и ее населения и особенно военных сил, причем на случай отделения от миссии офицеру этому будет придаваться небольшая часть конвоя» .

19 октября 1897 г. миссия, возглавляемая П. М. Власовым, отбыла из Эдессы. В составе миссии находился офицер лейб-гвардии Гусарского полка А. К. Булатович, который уже побывал в Эфиопии в 1896 г., сопровождая отряд Красного Креста, направленный туда русским правительством после битвы под Адуа для оказания помощи раненым эфиопским солдатам.

9 ноября миссия высадилась в Джибути, принадлежавшем тогда Франции . Здесь пришлось задержаться из-за чинимых администрацией препятствий в покупке вьючных животных. Несмотря на заключенный за три года до того франко-русский союз, колониальные власти без всякого энтузиазма относились к возможности проникновения русских в Эфиопию. Французский резидент в Джибути Лагард, в то время только что назначенный послом Франции в Эфиопии, опасаясь, как бы миссия П. М. Власова не опередила его на пути в резиденцию негуса, ускорил свой отъезд в Аддис-Абебу.

Л. К. Артамонов со свойственной ему предприимчивостью решил использовать это время и обратился к П. М. Власову с просьбой оказать содействие в организации поездки вдоль морского берега до порта Рахэйты, на который далеко не платонически взирали Италия и Франция, стремившиеся Установить протекторат над Рахэйтским султанатом. Он знал о гипотетическом проекте создать в этой гавани угольную станцию для снабжения русских судов, направлявшихся через Красное море на Дальний Восток. Недаром за год до этого офицеры канонерской лодки «Запорожец» производили там промеры дна и глазомерную съемку побережья .

П. М. Власов, отличавшийся крайней осторожностью, опасался, что такая поездка подорвет «доверие к преследуемым в Абиссинии бескорыстным целями тем затруднит выполнение возложенных задач, тем более что означенный штаб-офицер (т. е. Л. К. Артамонов. - И. К .) недостаточно сдержан и осторожен на словах и совсем не знаком с дипломатическими приемами и обычаями» .

Несмотря на свои опасения, как показали дальнейшие события - вполне оправданные, П. М. Власов добился от представителя Франции в Джибути Маниго, замещавшего Лагарда, разрешения на задуманную полковником поездку, хотя тот и не скрывал возможности возникновения осложнений с Италией.

Об этой экспедиции мы осведомлены из подробного рапорта Л. К. Артамонова, адресованного начальнику Азиатской части Главного штаба генерал-лейтенанту А. П. Проценко . 13 ноября 1897 г. Л. К. Артамонов отправился на фелюге из Джибути в Обок. Описывая этот путь, он излагает свои соображения в связи со слухом о возможности уступки Обока России для устройства угольной станции. Как известно, дело ограничилось проектом, и опасения полковника, подобную акцию отнюдь не одобрявшего, оказались напрасными. Читая рапорт, можно лишь удивляться его наблюдательности и оперативности: за неполных два дня он собрал множество ценных сведений.

Из Обока Л. К. Артамонов и его спутники выступили караваном. Дорога шла вдоль низменной береговой террасы, схематично и далеко не точно нанесенной на карты, что, видимо, побудило его привести более или менее обстоятельную характеристику местности, упомянув коротко об обитавших здесь племенах данакилей. Бегло обследовав залив Турба, он прибыл 19 ноября в резиденцию местного султана Рахэйту, где оставался полтора дня, знакомясь с окрестностями. Опасаясь вызвать недовольство французов и итальянцев, полковник отказался от топографических съемок, однако фотографировал местность довольно усердно; в Рахэйггской бухте проверил съемку, проведенную офицерами с «Запорожца» в 1896 г., и составил к ней легенду . В рапорте им приведена краткая характеристика данного района с точки зрения удобства использования для стоянки судов и как начального пункта на пути в столицу Эфиопии. Далее Л. К. Артамонов описывает Рахэйтский султанат, население которого, по приблизительным подсчетам, не превышало 15 тыс. данакилей, разделенных на роды, перечень которых приводится. Подробно рассказывается о султане Рахэйты Хуммеде-Мухаммеде и его близких, более кратко - о султанате Аусса и правителе последнего Мухаммеде-Амфари.

Султан Рахэйты в беседе с полковником выразил желание не иметь в дальнейшем никаких дел с Италией и перейти в подданство России. Л. К. Артамонов, вопреки полученным строгим и определенным инструкциям, проявил неосторожность, поддержав этот разговор и посоветовав султану обратиться к П. М. Власову. Переговоры полковника с султаном тут же стали известны французам, и в результате Л. К. Артамонова чуть было не отозвали из Эфиопии .

20 ноября полковник пустился в обратный путь: приближался день выступления каравана миссии из Джибути. Все путешествие заняло 12 дней: из них два дня ушло на переезд по морю, семь с половиной дней пришлось идти пешком. Под палящим солнцем было пройдено около 240 верст. Возвратившись в Джибути 24 ноября, Л. К. Артамонов уже не застал там миссию. На пути в столицу она расположилась в пяти километрах от побережья в лагере Амбули. Из-за чинимых французской администрацией препятствий в приобретении верблюдов и мулов, о чем упоминалось ранее, миссия вынуждена была до декабря оставаться в лагере Амбули, пока не прибыли вьючные животные, купленные в Зейле с помощью английского резидента Гаррингтона. 21 декабря караван достиг Джэльдессы. За один переход до этого приграничного тогда города навстречу миссии выехал начальник округа Ато-Мэрша. 24 декабря миссия вступила в Харэр, где ей был устроен торжественный прием. В посланном отсюда очередном рапорте от 26 декабря Л. К. Артамонов упоминает и о дорожных затруднениях, и о недостатке выделенных средств. В пути им велись записи, производились барометрические и другие наблюдения, крокировались места биваков и составлялся описательный маршрут . Следующее донесение было отправлено 11 января 1898 г. из урочища Дэра; в нем также говорилось о сложностях с организацией каравана и перевозки грузов из-за непомерных запросов владельцев вьючных животных и недостатка носильщиков .

Через два дня - 13 января - в урочище р. Бурка Л. К. Артамонов составляет еще один рапорт , содержащий существенные сведения о запланированных Менеликом II акциях, не подозревая, что ему в скором времени придется принять в них активное участие. Полковник сообщал, что негус объявил южной границей своей страны 2° северной широты, северной - 14° северной широты, а западной - правый берег Белого Нила, на пути к которому обитали никому не подвластные племена. К подобному заявлению Менелика вынуждала сложившаяся тогда обстановка на юго-западных и западных границах страны . Менелику было совершенно ясно, что англичане в случае [победы над махдистами в Судане станут продвигаться дальше к рубежам его страны с целью осуществить строительство проектируемой ими железной дороги от Капштадта (Кейптауна) до Каира. С юга, из Уганды, на соединение с войсками Китченера, находившимися в Судане, должен был выступить отряд майора Макдональда. Предоставив свободу действий англичанам, негус тем самым поставил бы под угрозу независимость своей страны. Таким образом, стремление Менелика закрепить за Эфиопией указанный район носило превентивный характер и несомненно было прогрессивным.

Артамонов писал, что Менеликом «собрано 200 тысяч человек пехоты, конницы с 40-60 горными итальянскими орудиями... Абиссинские воины - храбрые, мужественные солдаты». Италия располагает крайне ограниченными возможностями, а ее моральный и политический авторитет в глазах абиссинцев резко упал. Что касается Англии, то ожидать с ее стороны какого-либо реального противодействия до осени 1898 г. не следует.

Как мы теперь знаем, Л. К. Артамонов в данном случае оказался совершенно прав: Китченер смог добраться до Фашоды на Верхнем Ниле (совр. Кодок) в сентябре 1898 г. По мнению Л. К. Артамонова, Франция в этой части Африки военной силой вообще не располагала. Она была готова оказать Менелику содействие в осуществлении его планов, с тем чтобы выговорить себе исключительное право торговли и эксплуатации вновь завоеванных стран. Таким образом, особенно если принять во внимание трудности, обусловленные возможностью передвижения по стране, а именно «обострение враждебного отношения местного населения к европейцам после итало-абиссинской войны, всякие враждебные акции колониальных держав встретят серьезные препятствия. Все это развязывает руки Менелику, прилагающему все усилия для вооружения своей армии».

В донесении, отосланном из урочища р. Бурка, сообщается о дислокации соединений эфиопской армии, об их численности, а также приводится оценка намерений Англии, причем имеются более или менее существенные расхождения со сведениями, собранными А. К. Булатовичем . Следует признать, что прогнозы Л. К. Артамонова оказались более точными, хотя и были высказаны раньше. В заключение он пишет: «Абиссинцы отличаются от других чернокожих Африки пробудившимся у них сознанием государственности и народной гордости, близкой к патриотизму. Это несомненные признаки силы и победы. Думаю поэтому, что планы негуса Менелика будут благополучно выполнены и, быть может, даже в текущем году войска Менелика, руководимые отличными преданными военачальниками, широко раздвинут пределы его империи, фактически заняв вновь присоединенные области» .

4 февраля 1898 г. миссия наконец прибыла во вновь основанную резиденцию негуса - Аддис-Абебу - и расположилась лагерем в часовом переходе от нее. На следующий день состоялось вступление в столицу, где посланцам России была устроена такая торжественная встреча, какой не удостаивалось до того еще ни одно иностранное посольство .

В конце 1897 г. три экспедиционные армии начали осуществление планов Менелика: рас Мэконнын шел с тридцатитысячным корпусом в Бени-Шангуль, рас Уольдэ-Гийоргис, покоритель Кэфы (Каффы), двинулся со своими войсками на юго-запад, чтобы овладеть «ничейной» территорией, прилегающей к оз. Рудольф, а затем выйти на новые, установленные Менеликом рубежи по 2° северной широты. Его сопровождал А. К. Булатович, оставивший подробное описание этого похода . Армии дэджазмачей Дэмыссе (Демесье) и Тэсэммы (Тасамы) шли к нижнему течению р. Собат, с тем чтобы достичь берегов Белого Нила .

Как сообщал Л. К. Артамонов в рапорте от 1 марта 1898 г., Менелик, узнав, что в отряде Тэсэммы находились члены французской экспедиции К. де Боншана, который потерпел неудачу в попытках достичь Белого Нила, попросил посланца г. Власова отправить к Тасаме русского офицера, причем просил поручить ему составление карты занятой страны в бассейне Белого Нила. Задачу эту г. Власов поручил исполнить мне, на что негус Менелик выразил полное согласие и сделал все распоряжения об оказании мне содействия в пути. Г. Власов особой инструкцией воспретил мне оказывать какое-либо содействие и подавать советы как французам, так и абиссинцам, а равно вступать с ними в какие-либо разговоры политического характера» . - В письменной инструкции, данной П. М. Власовым Л. К. Артамонову, сказано, что, так как Л. К. Артамонов не может быть достаточно осведомлен «в политических целях и стремлениях как императорского правительства, так и правительств держав, соседних Эфиопии по колониям, я считаю своим долгом рекомендовать Вам как по дороге, так и во время пребывания Вашего в... отряде крайнюю осторожность и покорнейше просить придерживаться в работах Ваших рамок возложенных на Вас Главным штабом задач... не вырывая при этом подозрений». П. М. Власов подчеркивает далее, что если образ действий Л. К. Артамонова вызовет какие-либо дипломатические или политические осложнения, то он слагает с себя «во всей целости» всякую ответственность .

Далее Л. К. Артамонов пишет в своем рапорте: «Предстоит сделать около 1000 верст от Адис-Абебы по очень мало исследованной стране, а от Буре уже по неприятельской территории в условиях военного времени, где мне предстоит быть лишь бесстрастным наблюдателем, изучающим абиссинскую армию. Срок возвращения - май» .

Легко убедиться из публикуемого «Отчета» Л. К. Артамонова, что «бесстрастным наблюдателем» он не был. Время возвращения затянулось на месяцы.

События, о которых Л. К. Артамонов упоминает в «Отчете», в то время находились в центре всеобщего внимания

В сентябре 1898 г. разразился Фашодский кризис . Английские войска, стремившиеся занять всю долину Нила, заставили уйти из Фашоды французский экспедиционный отряд Ж. Б. Маршана. Если десятки, а то и сотни книг и статей посвящены самому инциденту в Фашоде, поставившему Англию «на волосок от войны с Францией» , то о сопутствовавших ему эпизодах, например экспедиции К. де Боншана, которая должна была соединиться у Белого Нила с экспедицией Ж. Б. Маршана, писали значительно меньше. Эфиопские архивы, видимо, пропали во время итало-эфиопской войны 1934 г.; некоторые материалы находились у императора Хайле-Сылласе, но они были недоступны . Таким образом, «Отчет» Л. К. Артамонова, вероятно, единственное имеющееся в распоряжении историков свидетельство очевидца о походе армии Тэсэммы и высланного им отряда к Белому Нилу. Из пяти европейцев, принимавших в нем участие и дошедших до берегов реки (трое русских и два француза - Поттер и Февр), Поттер был убит на обратном пути, а Февр, насколько известно, никаких воспоминаний или записок не оставил. Естественно, это увеличивает ценность донесений Л. К. Артамонова. Конечно, приходится сожалеть, что их невозможно сопоставить с другими источниками, повествующими о тех же событиях. Составлялись они под свежими впечатлениями, поэтому в них, возможно, отразились эмоции автора, вызванные трудностями пути и личными отношениями, далеко не всегда и не со всеми дружелюбными.

Но как бы то ни было, только из «Отчета» Л. К. Артамонова стал известен точный маршрут армии и разведывательного отряда Тэсэммы, пролегавший частично по местам, где ни разу не ступала нога европейца. Эти места впервые были нанесены на карту русским офицером. К сожалению, собранные им сведения дошли до нас далеко не полностью . Приведенные в «Отчете» описания природы районов Судана от Абиссинского нагорья вдоль течения Собата до берегов Белого Нила, несмотря на краткость, точны и наглядны; метеорологические наблюдения были им здесь проведены также впервые.

Мы узнаем из «Отчета» о жизни и нравах различных слоев населения Эфиопии той поры, о внутреннем ее положении, о происках империалистических держав, об их интригах и соперничестве. Все это придает записям Л. К. Артамонова непреходящую ценность первоисточника, и притом, как мы видели, уникального, к которому, без сомнения, неоднократно будут обращаться историки. Вместе с тем надо отметить, что, отдавая должное отваге эфиопов и верно подмечая растущее у лих чувство национального самосознания, он не может удержаться от внушенного воспитанием и средой некоторого пренебрежения к ним, особенно к слугам, что сказывается и в терминологии и в эпитетах.

В течение нескольких месяцев от Л. К. Артамонова не было никаких известий. Последнее его письмо, отправленное 9 апреля 1898 г. из урочища Бако, П. М. Власов получил 1 июня. Копии донесений П. М. Власова в МИД, которых он сообщал об отсутствии сведений о полковнике, были пересланы военное министерство. 19 сентября А. Н. Куропаткин доложил царю об исчезновении Л. К. Артамонова и попросил разрешения послать на его розыски поручика лейб-гвардии Измайловского полка Арнольди, на что царь дал согласие.

23 октября 1898 г. по приезде в Порт-Саид поручик Арнольди доносил в Главный штаб, что встретил здесь находившегося в Фашоде вместе с Маршаном капитана Баратье, по рассказам которого Л. К. Артамонов 21 июня и. ст. достиг места слияния Собата и Белого Нила в составе эфиопского отряда. Но о дальнейшей его судьбе капитан ничего не знал . Через месяц Арнольди прибыл в Аддис-Абебу и в сопровождении приданных ему десяти солдат-эфиопов отправился на розыски Л. К. Артамонова, которого встретил 13 декабря в 250 км к юго-западу от Аддис-Абебы .

Тем временем руководство министерства иностранных дел, стремясь застраховаться от каких-либо осложнений, составило для царя справку, а А. Н. Куропаткину отправило письмо. Оба документа содержали новые жалобы на действия Л. К. Артамонова, основанные на сведениях, полученных от управляющего российским дипломатическим агентством в Каире, которому передал их Маршан, возвращавшийся на родину через Египет. Речь шла о том, что в присутствии Л. К. Артамонова в некоторых поселениях заключались договоры между местными шейхами и французами, а это вызвало «энергию и решительность образа действий генерала Китченера», договоры уничтожавшего .

Однако А. Н. Куропаткин в своей резолюции отметил, что «во время командировки Артамонова в отряд Тасамы вопрос о Фашоде стоял просто: предполагалось, что на этот пункт устремлены усилия трех наций: Франции, Англии и Абиссинии и что которая из них первая достигнет Фашоды, та и получит право владеть сим пунктом. Достигли первые французы. Только путем насилия они оттуда оттеснены. Я боялся, как бы Артамонов не препятствовал французам занять этот пункт, и не помогал абиссинцам в ущерб интересам французов. Если же он по просьбе французов или абиссинцев изъявил согласие быть свидетелем тех или иных соглашений, касающихся французов или абиссинцев, то я решительно не вижу, в чем его можно упрекнуть. Удостоверять, что в его присутствии совершен тот или иной акт, не значит вмешиваться в политические дела французов или абиссинцев...» .

Соответственно этой резолюции и был составлен ответ в МИД 26 декабря 1898 г.: действия Л. К. Артамонова в нем полностью оправдывались .

Полковник Л. К. Артамонов и поручик Арнольди благополучно прибыли в Аддис-Абебу 16 декабря 1898 г. , но еще 23 ноября из Горе Л. К. Артамонов отослал в Главный штаб рапорт, в котором сообщал, что на берегу Белого Нила были установлены абиссинский и французский флаги и что последний был водружен им лично . В донесении, отправленном из Аддис-Абебы 30 декабря, т.е. за пять дней до отъезда, подчеркивается, что «выбранное мною направление путешествия оказалось в настоящее время самым жизненным и важным, где столкнулись самые серьезные интересы Англии, Франции и Абиссинии» . Установив французский флаг на левом берегу Нила, Л. К. Артамонов фактически вмешался в события на стороне как Эфиопии, так и Франции, интересы которых в данном случае совпадали. Для Эфиопии Франция была все же менее опасным потенциальным противником, чем Англия и Италия.

Когда в январе 1899 г. со всеми донесениями Л. К. Артамонова ознакомился А. Н. Куропаткин, очевидно с целью защитить его от нападок министерства иностранных дел, он приказал составить справку для царя, а копию послать М. Н. Муравьеву . Однако в ответном письме М. Н. Муравьев решительно осуждал поступки Л. К. Артамонова: «Названный офицер резко отступил от... указаний, так как не только не отклонил просьбы абиссинцев быть свидетелем водружения абиссинского флага на правом берегу устья Собата, но принял на себя обязанность, идущую прямо вразрез с полученными указаниями... Простой пересказ событий со слов самого полковника Артамонова достаточно ясно отмечает, насколько этот штаб-офицер превысил данные ему указания, прибегнув при этом к шагу, решиться на который он не имел никаких оснований» .

Надобно отдать должное А. Н. Куропаткину, который, вероятно под влиянием симпатии, внушенной отвагой и решительностью хорошо ему известного еще по Закаспийскому военному округу офицера, начертал на жалобе М. Н. Муравьева: «Гл[авный] шт[аб]. А все-таки поступил молодцом. Надо защитить его. 20/2».

Благородство проявил и П. М. Власов. Когда Л. К. Артамонов, несмотря на постоянные трения между ними, обратился к нему с просьбой «снабдить его бумагой о результатах деятельности», П. М. Власов написал: «Полковник Артамонов во время поездки вынес много тяжелых испытаний и лишений и неоднократно подвергал жизнь свою опасности, чем должен был подорвать свои, физические и нравственные силы, при все этом он не только не уронил достоинства своего, как русского, но, напротив, доказал, на что способен русский офицер, беззаветно преданный присяге, долгу службы и верности престолу и отечеству. Энергия, мужество и готовность жертвовать своей жизнью во славу русского имени и оружия, проявленные, как, например, при героической переправе через р. Белый Нил с целью водрузить французское знамя, независимо от военной опытности, поражавшей абиссинцев, должны были снискать полковнику Артамонову симпатии не у одних военачальников, но и у всей армии, бывшей свидетельницей всему тому, и много способствовать к поднятию среди эфиопов престижа нашего имени и к увеличению доверия и уважения к России.

Ныне с уверенностью можно сказать, что, не находись полковник Артамонов при отряде дадьязмача Тасамы, войска императора Менелика никогда не видели бы не только Белого Нила, но и р. Собата, а сам негус был бы навсегда лишек прав на законном основании претендовать на владение долиноюправого берега... как и Франция - на завладение левого берега; так ветоМенелику и Франции он оказал неоценимые услуги и в то же время внес блестящую страницу в историю доблестных подвигов русского воинства» . В мае 1899 г. Менелик наградил Л. К. Артамонова орденом Эфиопской звезды2-й степени .

Следует отметить, что Февр и Поттер в сообщении Менелику об установкефранцузского флага, отправленном из Агула 17 сентября 1898 г., вообще не упоминали о русском офицере. Они не уточняли, кем именно был водружен французский флаг, или даже приписывали эту заслугу себе . Но когда истинное положение дел стало достоянием гласности, в сообщавшей об отъезде Л. К. Артамонова на родину заметке, которая была посмешена в выходившей в Джибути газете, рассказывалось о поступке полковника и обоих казаков. В заключение делался вывод, что «франко-русский союз, без сомнения, прочен» . Появились статьи в столичной прессе Франции и России . В них восхвалялась отвага русского офицера. Это, видимо, несколько успокоило МИД, тем более что протеста против его действий со стороны Англии не последовало. Французское правительство наградило Л. К. Артамонова, еще в 1897 г. получившего офицерский крест ордена Почетного легиона, большим офицерским крестом ордена Нишана.

27 марта 1899 г. полковник вместе со своими верными спутниками-казаками был принят царем. Казаки получили знаки отличия св. Анны . Поличному указанию военного министра в заметке об аудиенции, помещенной в «Русском инвалиде», не должно было упоминаться ни о флаге, ни о французах. Предписывалось сообщить, что «полк[овник] Артамонов, находясь в такой-то экспедиции и имея необходимость переправиться через Нил для рекогносцировки, бросился в воду, не предупредив нижних чинов, которые, увидя своего начальника в воде, тотчас бросились за ним» . Распоряжение это, конечно, также было вызвано перестраховкой.

Собранные П. М. Власовым по просьбе военного министерства показания лиц, входивших в состав экспедиции Тэсэммы, об участии в ней Л. К. Артамонова в общем не расходились с его донесениями. Особенно интересен дневник аззажа Дуббале (азаджа Дубаля), единственный документ подобного рода, принадлежащий эфиопу . Это дало основание А. Н. Куропаткину в докладе, представленном 29 ноября 1899 г. царю, утверждать, что сообщения о походе Л. К. Артамонова, равно как и о его поведении во время похода, «вполне подтвердили ранее имевшиеся сведения». Далее он доносил: «Что касается рискованной переправы Артамонова через Белый Нил и постановки им французского флага, то поступок этот представителем французских интересов в Абиссинии г-ном Лагардом, по-видимому, оценен по достоинству и сочтен за одно из доказательств дружественных отношений России и Франции» . При этом прилагалось интервью, данное Лагардом в Джибути .

Вскоре по возвращении в Россию Л. К. Артамонов выступил с докладом в Русском географическом обществе, где, рассказав коротко о результатах (экспедиции и собранных материалах, ходатайствовал о награждении сопровождавших его казаков и поручика Арнольди. Всем троим присудили малые серебряные медали . Сам Л. К. Артамонов удостоился золотой медали имени Ф. П. Литке. Собранные им минералогические коллекции были взяты для изучения специалистами. Судьба этого собрания неизвестна. Этнографические» ботанические коллекции пропали во время революции . Несмотря на то что «Отчет» Л. К. Артамонова был подготовлен к печати даже набран, правда не без объясняемых политическими соображениями пропусков, а на рукописи имелась резолюция А. Н. Куропаткина о ее издании тиражом 1500 экземпляров , книга так и не вышла в свет. Спустя 25 лет автор отмечал в письме академику С. Ф. Ольденбургу: «Подготовленная к печати общая часть моего путешествия не была напечатана по не зависящим от меня причинам, кажется, больше по политическим, чтобы не трогать большого вопроса о Фашоде... Словом, это был узел той большой политики, о которой старались не говорить. Вот почему я не мог издать своей книги своевремснно, а все последующие события и совсем затормозили это издание» .

Высокую оценку трудам Л. К. Артамонова дал председатель РГО профессор Ю. М. Шокальский, ходатайствуя о назначении ему персональной пенсии: «Л. К. Артамонов состоит действительным членом РГО с 1882 г. и известен своими путешествиями по Азиатской Турции, Персии, Закавказью и Африке, где им произведен ряд ценных исследований и наблюдений. Путешествия эти, соединенные в то время с значительными личными опасностями, были проведены Л. К. Артамоновым с большой энергией и настойчивостью в осуществлении поставленных задач, почему и дали заметные научные результаты, способствовавшие более полному познанию упомянутых стран. При этом путешествие в Африку должно быть отмечено в том отношении, что здесь Л. К. Артамонов был одним из немногих русских географов, занимавшихся исследованием этой части света... Совокупность многолетних научных трудов Л. К. Артамонова и его путешествия и географические исследования заметно выделяют [его]... в ряду русских географов и путешественников» . До начала первой мировой войны карьера Л. К. Артамонова - непрерывное восхождение по служебной лестнице. В июне 1900 г. его откомандировали, в распоряжение командующего войсками Квантунской области, где в 1901 г. он был произведен в генерал-майоры.

Во время русско-японской войны Л. К. Артамонов не выходил из боев с октября 1904 по май 1905 г.; особенно активно он действовал во время Мукденского сражения . Его отвага была отмечена двумя боевыми орденами: ее. Станислава и св. Анны - оба 1-й степени с мечами. В начале 1906 г. Л. К. Артамонов получил ответственный пост коменданта Владивостокской крепости с правами временного генерал-губернатора Владивостокского района . В мае того же года его отозвали в Петербург и назначили командиром 22-й пехотной дивизии, а в следующем году произвели в генерал-лейтенанты.

Вскоре ему доверили еще более ответственные должности - сначала главного начальника Кронштадта, а затем коменданта Кронштадской крепости и главного руководителя производившихся там оборонительных работ, чему, конечно, способствовало полученное им в свое время военно-инженерное образование. По отдельным глухим упоминаниям в позднейших дневниках, отношения с военно-морским начальством сложились у него отнюдь не самые дружелюбные, по причинам пока не выясненным . Однако сухопутное начальство, видимо, претензий к нему не имело, потому что он получил благодарность царя «за быстрое и успешное окончание вызванных особым поручением работ» и был награжден орденом св. Владимира 2-й степени. То ли в силу разногласий с моряками, то ли по иным причинам, но через четыре года - в марте 1911 г. - Л. К. Артамонова перевели вновь в строевые части и назначили командиром 1-го армейского корпуса, а спустя еще два года произвели в генералы от инфантерии, т.е. дали «полного генерала». Тут его карьера достигла вершины. Далее последовали неудача за неудачей.

С первых дней войны 1914-1918 гг. 1-й армейский корпус вошел в состав 2-й армии Северо-Западного фронта. Командовал ею генерал А. В. Самсонов. В боях, развернувшихся в Восточной Пруссии 13 и 14 августа 1914 г., корпус должен был обеспечить в районе Сольдау и Уздау левый фланг армии. На второй день немцы передали русским войскам от имени командира 1-го армейского корпуса, т.е. Л. К. Артамонова, ложный приказ об отходе . Тот же, ничего не подозревая о начавшемся отступлении своих дивизий, что открывало фланг армии и послужило в конечном итоге одной из причин ее разгрома, доносил А. В. Самсонову о прочности занимаемых позиций. Последний, не разобравшись, отстранил Л. К. Артамонова от командования за якобы ложную информацию. Правительственная комиссия, назначенная для расследования гибели 2-й армии, полностью его реабилитировала .

Допустимо, что как командующий крупным соединением Л. К. Артамонов был не на высоте; быть может, ему для этого не хватало опыта или способностей, а возможно, того и другого. Но даже известный историк революционного движения в России М. К. Лемке, находившийся в то время в Главной ставке, не отрицал личной отваги Л. К. Артамонова, хотя его общие суждения о нем пристрастны, несправедливы и далеко не лестны. Эпизод, записанный М. К. Лемке в дневнике, относится к вечеру того дня, когда Л. К. Артамонов был отстранен от командования корпусом: «Впрочем, надо отдать ему (Л. К. Артамонову. - И. К ) справедливость, он не лишен личной храбрости. Вот рассказ офицера лейб-гвардии Литовского полка, лично командовавшего ротой, прикрывавшей последний мост под Сольдау. Артамонов перешел мост и оставался с ротой, сидя на валу ее окопа, поливаемого артиллерией. Уже выбыла треть роты, а он сидел спокойно; потом посмотрел часы, сказал, что время, мост взорвали, и рота стала отходить. Может быть, этим он думал загладить неудачу своего корпуса, сознавая, что карьера его кончена. Впоследствии он был реабилитирован» . Долгое время после этого Л. К. Артамонов не мог получить постоянного значения на командную должность. Николай II явно не благоволил к нему. Только перед самым крушением царизма, в январе 1917 г., Л. К. Артамнову предложили командование 3-й дивизией VI Сибирского корпуса, что я него, полного генерала, бывшего командира корпуса, было даже обидно. Впрочем, этот пост он занимал недолго. Вскоре после падения самодержавия в мае 1917 г. - им было подано «по болезни и контузии» прошение об отставке.

Октябрьскую социалистическую революцию Л. К. Артамонов принял вполне лояльно.

С 1918 по 1924 г. Л. К. Артамонов работал в советских учреждениях в Москве: до 1921 г. в статистическом отделе Моссовета, а затем инженером в Московском комитете государственных сооружений и Московском военно-инженерном управлении. С 1927 по 1930 г. он жил в Новгороде, где ему была установлена значительная по тем временам пенсия - 400 рублей. Здесь он начал писать свои воспоминания. Последние два года жизни он провел в Ленинграде.

Леонид Константинович Артамонов скончался 1 января 1932 г. и погребен на Волковом кладбище. Сохранившиеся работы Л. К. Артамонова имеют непреходящую научную ценность, что вполне оправдывает характеристику, данную ему Ю. М. Шокальским, и позволяет вписать его имя в перечень выдающихся русских путешественников по Африке и странам Ближнего Востока.

Собранные в книге сохранившиеся работы Л. К. Артамонова издаются впервые. Они публикуются по подлинным рукописям, за исключением первой статьи, «Как я попал в дебри Африки», которая дошла в машинописной копии.

Написанный от имени казака атаманского полка Архипова очерк «Донцы на Белом Ниле», по всей вероятности, принадлежит Л. К. Артамонову. Очерк дополняет официальный «Отчет» рядом бытовых подробностей и характерных эпизодов и поэтому заслуживает публикации.

При публикации текстов опущены отдельные ошибочные и устаревшие положения, не имеющие научного значения. В собственных именах, географических названиях и терминах, как правило, сохранена транскрипция автора. Во вступительной статье и комментариях редактора дается ныне принятая транскрипция почти во всех случаях, кроме написания имени Менелика (правильно - Мынилик), получившего широкое распространение.

В тексте Л. К. Артамонова круглые скобки принадлежат самому автору; в квадратные скобки заключен редакционный текст; многоточие в квадратных скобках [...] указывает на пропуск или неясность в рукописном тексте, не поддающиеся восстановлению; угловыми скобками < > отмечены места, снятые при наборе царской цензурой и зачеркнутые в рукописи.

Примечания Л. К. Артамонова отмечены звездочками, примечания редактора - цифрами.

Фотографии Л. К. Артамонова предоставлены его дочерью М. Л. Рикман. Остальные иллюстрации взяты из фондов Музея антропологии и этнографии АН СССР. Эти фотографии сделаны русскими путешественниками, посетившими Эфиопию в начале века, и издаются впервые.

Ксерокопии статей «Как я попал в дебри Африки» и «Донцы на Белом Ниле» были присланы сыном автора - Ю. Л. Артамоновым. М. Л. Рикман передала для использования записки и дневники Л. К. Артамонова, местонахождение которых было установлено с помощью М. А. Солдатченко. Всем этим лицам я приношу искреннюю благодарность.

И. С. Кацнельсон

Леонид Константинович Артамонов (25 февраля 1859 - 1 января 1932) - русский генерал и путешественник, участник русско-японской и Первой мировой войн.

Биография

Участник Китайского похода против боксеров 1899-1901 годов. С 1900 года - начальник штаба Южно-Маньчжурского отряда. С 1901 года - генерал-майор, командир 2-й бригады 31-й пехотной дивизии. Участник русско-японской войны 1904-1905 годов.

В 1904 году - начальник 8-й Восточно-Сибирской стрелковой дивизии, 54-й пехотной дивизии. В январе 1906 года - временно командующий 8-й Восточно-Сибирской стрелковой дивизией, и. д. коменданта крепости Владивостока. С 7 июля 1906 года по 14 декабря 1908 года - начальник 22-й пехотной дивизии. Генерал-лейтенант (1907 год). С декабря 1907 года Главный начальник Кронштадта. С 5 марта 1911 года командовал 16-м армейским корпусом. С 17 марта 1911 года командовал 1-м армейским корпусом. Генерал от инфантерии (1913).

Еще большее преступление генерал Артамонов совершил 14 августа 1914 года, командуя 1-м армейским корпусом во 2-й армии генерала Самсонова. Корпус генерала Артамонова обеспечивал у Сольдау левый фланг 2-й армии. В этот день, 14 августа, генерал Артамонов лично доложил генералу Самсонову по телефону, что его корпус «стоит, как скала» и что командующий армией «может на него вполне полагаться», а сам через 10 минут отдал приказ об отходе всего корпуса, не сообщив ничего об этом генералу Самсонову (взято из книги полковника Богдановича «Вторжение в Восточную Пруссию» стр. 144-145, расследование комиссии генерал-адъютанта Пантелеева о причинах гибели 2-й армии).
Лагерный сбор 1907 года (Из писем М. В. Алексеева)

18 августа 1914 года отстранён от должности после неудачных действий в Восточной Пруссии. С 1914 года в резерве чинов при штабе Минского военного округа. С 1916 года в резерве чинов при штабе Петроградского военного округа. С 29 января по 12 апреля 1917 года командовал 18-й Сибирской стрелковой дивизией.

Действительный член Императорского Русского географического общества с 1882 года.

После Октябрьской революции жил в Москве, работал в Моссовете, с 1927 по 1930 год жил в Новгороде, с 1930 - в Ленинграде. Скончался 1 января 1932 г., похоронен на Волковском кладбище в Ленинграде.

Избранная библиография

Вооруженные силы Сербии. СПб., 1911
Персия как наш противник в Закавказье. Тифлис, 1889
По Афганистану. Гератская провинция, Асхабад, 1895
Поездка в Персию. Астрабад-Шахрудский район и Северный Хорасан. В 3-х ч. Тифлис, 1894-1897
Сборник маршрутов в районе Ольты-Саганлуг-Эрзерум, Тифлис, 1890
Военно-географический очерк Северного Азербайджана, Тифлис, 1890
Через Эфиопию к берегам Белого Нила. М., 1979

Как ведущий редактор работал над многотомными изданиями:

Сборник материалов по англо-бурской войне в Южной Африке. СПб., 1899-1902
Сборник материалов по Китаю и борьбе с мятежным движением «Больших кулаков». СПб., 1900

Награды

Имел ордена св. Станислава 3-й степени с мечами и бантом (1881); св. Анны 4-й степени (1881); св. Анны 3-й степени с мечами и бантом (1882); св. Владимира 3-й степени (1899); Золотое оружие с надписью «За храбрость» (1901); св. Станислава 1-й степени с мечами (1904); св. Анны 1-й степени с мечами (1905); св. Владимира 2-й степени (9 декабря 1909); Белого Орла (6 декабря 1913); св. Александра Невского (16 марта 1916), абиссинский орден Звезды Эфиопии 2-й степени (1900) и персидский орден Льва и Солнца 3-й степени.

Русские в Абиссинии

Леонтьев, Николай Степанович
Булатович, Александр Ксаверьевич
Гумилёв, Николай Степанович
Машков, Виктор Федорович
Ашинов, Николай Иванович

Артамонов Леонид Константинович Православный. Из дворян. Окончил Владимирскую Киевскую военную гимназию. В службу вступил 01.09.1876. Окончил 2-е военное Константиновское и Михайловское артиллерийское училища (1879). Выпущен Подпоручиком (ст. 09.08.1879) в 20-ю арт. бригаду. Позже служил в 11-м и 12-м саперных батальонах. Окончил Николаевскую инженерную академию (по 2-му разряду). Участник Ахал-Текинской экспедиции 1879. Поручик (ст. 20.12.1879). Участник кампаний 1880-81. Действительный член Императорского Русского географического общества с 1882. Командовал ротой в 12-м саперном батальоне (20.05.1884-30.07.1885). Штабс-Капитан (ст. 16.08.1884). Окончил Николаевскую академию Генерального Штаба (1888; по 1-му разряду). Капитан (ст. 31.03.1888). Состоял при Кавказском ВО. Ст. адьютант штаба 1-й Кавказской каз. дивизии (26.11.1888-22.06.1889). Обер-офицер для поручений при штабе Кавказского ВО (22.06.1889-26.05.1890). Обер-офицер для поручений при штабе войск Закаспийской обл. (26.05.1890-30.08.1892). Подполковник (ст. 30.08.1892). Ст. адьютант штаба Приамурского ВО (30.08.1892-30.01.1893). Штаб-офицер для поручений при штабе войск Закаспийской обл. (30.01.1893-17.06.1895). Штаб-офицер при управлении 2-й Закаспийской стр. бригады (17.06.1895-15.11.1897). Полковник (пр. 1896; ст. 24.03.1896; за отличие). Состоял в распоряжении Начальника Гл. Штаба (15.11.1897-07.02.1901). На 1897 военный советник в Абиссинии. Цензовое командование батальоном отбывал в л-гв. Московском полку (18.05.-27.08.1899). Участник Китайского похода 1900-01. В 1900 начальник штаба Южно-Маньчжурского отряда. Ген-майор (пр. 1901; ст. 14.09.1900; за боевые отличия). Командир 2-й бригады 31-й пех. дивизии (07.02.1901-30.10.1903). Начальник 8-й Вост-Сибирской стр. бригады (30.10.1903-22.02.1904). Участник русско-японской войны 1904-1905. Командующий 8-й Вост-Сибирской стр. дивизией (22.02.-17.10.1904). Командующий 54-й пех. дивизией (17.10.1904-04.07.1906). В 01.1906 временно командующий 8-й Восточно-Сибирской стр. дивизией, и.д. коменданта крепости Владивостока. Состоял в прикомандировании к Гл. Штабу (04.07.-07.07.1906). Начальник 22-й пех. дивизии (07.07.1906-14.12.1908). Ген-лейтенант (пр. 1907; ст. 22.04.1907; за отличие). Главный начальник Кронштадта (14.12.1908-31.12.1910). Комендант Кронштадтской крепости и гл. руководитель оборонит. работ в Кронштадте (31.12.1910-05.03.1911). Командир 16-го арм. корпуса (05.03.-17.03.1911). Командир 1-го арм. корпуса (с 17.03.1911). Ген. от инфантерии (пр. 1913; ст. 14.04.1913; за отличие). Участник похода в Вост. Пруссию в 08.1914. За крайне неудачное руководство войсками корпуса в боях 13(26).08.-14(27).08.1914 у Уздау и Сольдау 15(28).08.1914 распоряжением к-щего 2-й армией ген. А.В. Самсонова был отстранен от должности. Отчислен от должности с назначением в резерв чинов при штабе Минского ВО (с 18.08.1914). После сдачи кр. Перемышль в Галиции назначен ее комендантом. По состоянию на 03.1916 - в резерве чинов Минского ВО, откомандирован в распоряжение Гл-шего войсками Юго-Западного фронта. С 09.04.1916 в резерве чинов при штабе Петроградского ВО. На 10.07.1916 в той же должности. Командующий 18-й Сибирской стр. дивизией (29.01.-12.04.1917). С 19.04.1917 состоял в резерве чинов при штабе Двинского ВО. Уволен от службы по прошению с мундиром и пенсией 12.05.1917. Участвовал (от мирян) в работе Предсоборного Совета и избиравшего патриарха Священного Собора РПЦ в 1917-1918. С 1918 по 1924 работал в советских учреждениях в Москве: до 1921 в статистическом отделе Моссовета, а затем инженером в Московском комитете государственных сооружений и Московском военно-инженерном управлении. В 04.1922 был арестован. С 1927 по 1930 проживал в Новгороде, где ему была установлена значительная по тем временам пенсия - 400 рублей. Последние два года жизни он провел в Ленинграде, где и скончался. Погребен на Волковом кладбище. Награды: ордена Св. Станислава 3-й ст. с мечами и бантом (1881); Св. Анны 4-й ст. (1881); Св. Анны 3-й ст. с мечами и бантом (1882); Св. Владимира 3-й ст. (26.02.1899); Св. Владимира 4-й ст. (1890); Св. Станислава 2-й ст. (1893); Золотое оружие (ВП 18.08.1901); Св. Станислава 1-й ст. с мечами (1904); Св. Анны 1-й ст. с мечами (1905); Св. Владимира 2-й ст. (09.12.1909); Белого Орла (06.12.1913); Св. Александра Невского (16.03.1916). Иностранные ордена: Персидский Льва и Солнца 3-й ст. (1891); Бухарский Восходящей Звезды 2-й ст. (1893); Французский Почетного Легиона офицерского креста и Персидский Льва и Солнца 2-й ст. (1897); Французский Нишан-эль-Ануар большого креста и Абиссинский Эфиопской Звезды 2-й ст. (1900). Разночтения: Список старших начальников 1913 г. дает дату рождения 22.02.1857; список Генштаба 1914 г. - 25.02.1857. Соч.: Автор воспоминаний "Через Эфиопию к берегам Белого Нила", М. 1979.

Леони́д Константи́нович Артамо́нов (25 февраля - 1 января ) - русский генерал и путешественник, участник русско-японской и Первой мировой войн.

Биография

В 1904 году - начальник 8-й Восточно-Сибирской стрелковой дивизии, 54-й пехотной дивизии. В январе 1906 года - временно командующий 8-й Восточно-Сибирской стрелковой дивизией, и. д. коменданта крепости Владивостока . С 7 июля 1906 года по 14 декабря 1908 года - начальник 22-й пехотной дивизии . Генерал-лейтенант (1907 год). С декабря 1907 года Главный начальник Кронштадта . С 5 марта 1911 года командовал 16-м армейским корпусом . С 17 марта 1911 года командовал 1-м армейским корпусом . Генерал от инфантерии (1913).

Еще большее преступление генерал Артамонов совершил 14 августа 1914 года, командуя 1-м армейским корпусом во 2-й армии генерала Самсонова . Корпус генерала Артамонова обеспечивал у Сольдау левый фланг 2-й армии. В этот день, 14 августа, генерал Артамонов лично доложил генералу Самсонову по телефону, что его корпус «стоит, как скала» и что командующий армией «может на него вполне полагаться», а сам через 10 минут отдал приказ об отходе всего корпуса, не сообщив ничего об этом генералу Самсонову (взято из книги полковника Богдановича «Вторжение в Восточную Пруссию» стр. 144-145, расследование комиссии генерал-адъютанта Пантелеева о причинах гибели 2-й армии).
Лагерный сбор 1907 года (Из писем М. В. Алексеева)

18 августа 1914 года отстранён от должности после неудачных действий в Восточной Пруссии. С 1914 года в резерве чинов при штабе Минского военного округа . С 1916 года в резерве чинов при штабе Петроградского военного округа . С 29 января по 12 апреля 1917 года командовал 18-й Сибирской стрелковой дивизией.

Действительный член Императорского Русского географического общества с 1882 года.

После Октябрьской революции жил в Москве , работал в Моссовете , с 1927 по 1930 год жил в Новгороде , с 1930 - в Ленинграде . Скончался 1 января 1932 г., похоронен на Волковском кладбище в Ленинграде.

Избранная библиография

Полковник Артамонов с казаками Щедровым и Архиповым по возвращении из Абиссинии

Вооруженные силы Сербии. СПб., 1911
Персия как наш противник в Закавказье. Тифлис, 1889
По Афганистану. Гератская провинция, Асхабад, 1895
Поездка в Персию. Астрабад-Шахрудский район и Северный Хорасан. В 3-х ч. Тифлис, 1894-1897
Сборник маршрутов в районе Ольты-Саганлуг-Эрзерум, Тифлис, 1890
Военно-географический очерк Северного Азербайджана, Тифлис, 1890

Как ведущий редактор работал над многотомными изданиями:

Сборник материалов по англо-бурской войне в Южной Африке. СПб., 1899-1902
Сборник материалов по Китаю и борьбе с мятежным движением «Больших кулаков». СПб., 1900

Награды

Русские в Абиссинии

Напишите отзыв о статье "Артамонов, Леонид Константинович"

Примечания

Источники

Леонид Константинович Артамонов. // Авилов Р.С., Аюшин Н.Б., Калинин В.И. Владивостокская крепость: войска, фортификация, события, люди. Часть I. “Назло надменному соседу”. 1860–1905 гг. Владивосток: Дальнаука, 2013. - С. 332-337.
Канцельсон И. С. Предисловие // Артамонов Л. К. Через Эфиопию к берегам Белого Нила. М., 1979
Залесский К. А. Кто был кто в Первой мировой войне. - М .: АСТ , 2003. - 896 с. - 5000 экз. - ISBN 5-271-06895-1.
Дацышен В. Г. Боксерская война. Военная кампания русской армии и флота в Китае в 1900-1901 гг. - Красноярск, 2001.
на сайте «»

Отрывок, характеризующий Артамонов, Леонид Константинович

– Ты не думай, у меня после первого раза целый день косы дыбом стояли! – уже веселее сказала малышка.
Мне просто захотелось её расцеловать! Каким-то образом, видя что мне стыдно за свою слабость, она умудрилась сделать так, что я сразу же снова почувствовала себя хорошо.
– Неужели ты правда думаешь, что здесь могут находиться папа и братик маленькой Лии?.. – от души удивляясь, спросила её ещё раз я.
– Конечно! Их просто могли украсть. – Уже совсем спокойно ответила Стелла.
– Как – украсть? И кто?..
Но малышка не успела ответить... Из-за дремучих деревьев выскочило что-то похлеще, чем наш первый «знакомый». Это было что-то невероятно юркое и сильное, с маленьким, но очень мощным телом, посекундно выбрасывающее из своего волосатого пуза странную липкую «сеть». Мы даже не успели пикнуть, как обе в неё дружно попались... Стелла с перепугу стала похожа на маленького взъерошенного совёнка – её большие голубые глаза были похожи на два огромных блюдца, с выплесками ужаса посерединке.
Надо было срочно что-то придумать, но моя голова почему-то была совершенно пустая, как бы я не старалась что-то толковое там найти... А «паук» (будем дальше так его называть, за неимением лучшего) тем временем довольно тащил нас, видимо, в своё гнездо, готовясь «ужинать»...
– А где же люди? – чуть ли не задыхаясь, спросила я.
– О, ты же видела – людей здесь полно. Больше чем где-либо... Но они, в большинстве, хуже, чем эти звери... И они нам не помогут.
– И что же нам теперь делать? – мысленно «стуча зубами», спросила я.
– Помнишь, когда ты показала мне твоих первых чудищ, ты ударила их зелёным лучом? – уже опять вовсю озорно сверкая глазами, (опять же, быстрее меня очухавшись!), задорно спросила Стелла. – Давай – вместе?..
Я поняла, что, к счастью, сдаваться она всё ещё собирается. И решила попробовать, потому что терять нам всё равно было нечего...
Но ударить мы так и не успели, потому что паук в тот момент резко остановился и мы, почувствовав сильный толчок, со всего маху шлёпнулись на землю... Видимо, он притащил нас к себе домой намного раньше, чем мы предполагали...
Мы очутились в очень странном помещении (если конечно это можно было так назвать). Внутри было темно, и царила полная тишина... Сильно пахло плесенью, дымом и корой какого-то необычного дерева. И только время от времени слышались какие-то слабые звуки, похожие на стоны. Как будто бы у «страдавших» уже совсем не оставалось сил…
– Ты не можешь это как-то осветить? – я тихо спросила Стеллу.
– Я уже попробовала, но почему-то не получается... – так же шёпотом ответила малышка.
И сразу же прямо перед нами загорелся малюсенький огонёк.
– Это всё, что я здесь могу. – Огорчённо вздохнула девчушка
При таком тусклом, скупом освещении она выглядела очень усталой и как бы повзрослевшей. Я всё время забывала, что этому изумительному чудо-ребёнку было всего-то ничего – пять лет!.. Наверное, её такой временами серьёзный, недетский разговор или её взрослое отношение к жизни, или всё это вместе взятое, заставляло забывать, что в реальности она ещё совсем малюсенькая девочка, которой в данный момент должно было быть до ужаса страшно. Но она мужественно всё переносила, и даже ещё собиралась воевать...
– Смотри, кто это здесь? – прошептала малышка.
И вглядевшись в темноту, я увидела странные «полочки», на которых, как в сушилке, лежали люди.
– Мама?.. Это ты, мама??? – тихонько прошептал удивлённый тоненький голосок. – Как же ты нас нашла?
Я сначала не поняла, что ребёнок обращался ко мне. Начисто позабыв, для чего мы сюда пришли, я только тогда поняла, что спрашивают именно меня, когда Стелла сильно толкнула меня кулачком в бок.
– А мы же не знаем, как их зовут!.. – прошептала я.
– Лия, а ты что здесь делаешь? – прозвучал уже мужской голос.
– Тебя ищу, папочка. – Голоском Лии мысленно ответила Стелла.
– А как вы сюда попали? – спросила я.
– Наверняка, так же, как и вы... – был тихий ответ. – Мы гуляли по берегу озера, и не видели, что там был какой-то «провал»... Вот мы туда и провалились. А там ждал вот этот зверь... Что же будем делать?
– Уходить. – Постаралась ответить как можно спокойнее я.
– А остальных? Ты хочешь их всех оставить?!. – прошептала Стелла.
– Нет, конечно же, не хочу! Но как ты собираешься их отсюда забирать?..
Тут открылся какой-то странный, круглый лаз и вязкий, красный свет ослепил глаза. Голову сдавило клещами и смертельно захотелось спать...
– Держись! Только не спи! – крикнула Стелла. И я поняла, что это пошло на нас какое-то сильное действие, Видимо, этому жуткому существу мы нужны были совершенно безвольными, чтобы он свободно мог совершать какой то свой «ритуал».
– Ничего мы не сможем... – сама себе бурчала Стелла. – Ну, почему же не получается?..
И я подумала, что она абсолютно права. Мы обе были всего лишь детьми, которые, не подумав, пустились в очень опасные для жизни путешествия, и теперь не знали, как из этого всего выбраться.
Вдруг Стелла сняла наши наложенные «образы» и мы опять стали сами собой.
– Ой, а где же мама? Ты кто?... Что ты сделала с мамой?! – возмущённо прошипел мальчик. – А ну немедленно верни её обратно!
Мне очень понравился его бойцовский дух, имея в виду всю безнадёжность нашей ситуации.
– Дело в том, что здесь не было твоей мамы, – тихо прошептала Стелла. – Мы встретили твою маму там, откуда вы «провалились» сюда. Они за вас очень переживают, потому что не могут вас найти, вот мы и предложили помочь. Но, как видишь, мы оказались недостаточно осторожными, и вляпались в ту же самую жуткую ситуацию...
– А как давно вы здесь? Вы знаете, что с нами будут делать? – стараясь говорить уверенно, тихо спросила я.
– Мы недавно... Он всё время приносит новых людей, а иногда и маленьких зверей, и потом они пропадают, а он приносит новых.
Я с ужасом посмотрела на Стеллу:
– Это самый настоящий, реальный мир, и совершенно реальная опасность!.. Это уже не та невинная красота, которую мы создавали!.. Что будем делать?
– Уходить. – Опять упорно повторила малышка.
– Мы ведь можем попробовать, правда? Да и бабушка нас не оставит, если уж будет по-настоящему опасно. Видимо пока мы ещё можем выбраться сами, если она не приходит. Ты не беспокойся, она нас не бросит.
Мне бы её уверенность!.. Хотя обычно я была далеко не из пугливых, но эта ситуация заставляла меня очень сильно нервничать, так как здесь находились не только мы, но и те, за кем мы пришли в эту жуть. А как из данного кошмара выкарабкиваться – я, к сожалению, не знала.
– Здесь нету времени, но он приходит обычно через одинаковый промежуток, примерно как были сутки на земле. – Вдруг ответил на мои мысли мальчик.
– А сегодня уже был? – явно обрадованная, спросила Стелла.
Мальчонка кивнул.
– Ну что – пошли? – она внимательно смотрела на меня и я поняла, что она просит «надеть» на них мою «защиту».
Стелла первая высунула свою рыжую головку наружу...
– Никого! – обрадовалась она. – Ух ты, какой же это ужас!..
Я, конечно, не вытерпела и полезла за ней. Там и правда был настоящий «ночной кошмар»!.. Рядом с нашим странным «местом заточения», совершенно непонятным способом, повешенные «пучками» вниз головой, висели человеческие сущности... Они были подвешены за ноги, и создавали как бы перевёрнутый букет.
Мы подошли ближе – ни один из людей не показывал признаков жизни...
– Они же полностью «откачаны»! – ужаснулась Стелла. – У них не осталось даже капельки жизненной силы!.. Всё, давайте удирать!!!
Мы понеслись, что было сил, куда-то в сторону, абсолютно не зная – куда бежим, просто подальше бы от всей этой, замораживающей кровь, жути... Даже не думая о том, что можем снова вляпаться в такую же, или же ещё худшую, жуть...
Вдруг резко потемнело. Иссиня-чёрные тучи неслись по небу, будто гонимые сильным ветром, хотя никакого ветра пока что не было. В недрах чёрных облаков полыхали ослепительные молнии, красным заревом полыхали вершины гор... Иногда набухшие тучи распарывало о злые вершины и из них водопадом лилась тёмно-бурая вода. Вся эта страшная картинка напоминала, самый жуткий из жутких, ночной кошмар....
– Папочка, родимый, мне так страшно! – тоненько взвизгивал, позабыв свою былую воинственность, мальчонка.
Вдруг одна из туч «порвалась», и из неё полыхнул ослепительно яркий свет. А в этом свете, в сверкающем коконе, приближалась фигурка очень худого юноши, с острым, как лезвие ножа, лицом. Вокруг него всё сияло и светилось, от этого света чёрные тучи «плавились», превращаясь в грязные, чёрные лоскутки.
– Вот это да! – радостно закричала Стелла. – Как же у него это получается?!.

Родился 25 февраля 1859 г. на хуторе Каприца Ананьевского уезда Херсонской губернии. Окончил Владимирскую Киевскую военную гимназию, Константиновское и Михайловское артиллерийские училища (1879, выпущен подпоручиком в 20-ю артиллерийскую бригаду). Участник Ахал-Текинской экспедиции 1880-1881 гг. В 1883 г. закончил обучение в Николаевской инженерной академии, ныне Военный инженерно-технический университет, служил в сапёрных частях в Николаеве и Одессе. По окончании Николаевской Академии Генерального Штаба в 1888 г. был направлен на службу в Кавказский Военный округ, а в 1890 г. - в Закаспийскую область. Неоднократно совершал поздки с разведывательными целями по приграничным областям Турции (1888 г.), Персии (1889, 1891), Афганистану (1893). В 1896 г. получил чин полковника. В 1897 г. был назначен начальником конвоя русской миссии в Абиссинии, как военный советник и представитель негуса Менелика II совершил в 1898 году успешную военную экспедицию к Белому Нилу с войсками Абиссинии противодействовавшими Британской колониальной экспансии. Участник Китайского похода против боксеров 1899-1901. С 1900 начальник штаба Южно-Маньчжурского отряда. С 1901 генерал-майор, командир 2-й бригады 31-й пехотной дивизии. Участник русско-японской войны 1904-1905. В 1904 начальник 8-й Восточно-Сибирской стрелковой дивизии, 54-й пехотной дивизии. В январе 1906 временно командующий 8-й Восточно-Сибирской стрелковой дивизией, и.д. коменданта крепости Владивостока. С 7 июля 1906 по 14 декабря 1908 начальник 22-й пехотной дивизии. Генерал-лейтенант (1907). С декабря 1907 Главный начальник Кронштадта. С 5 марта 1911 командовал 16-м армейским корпусом. С 17 марта 1911 командовал 1-м армейским корпусом. Генерал от инфантерии (1913). 18 августа 1914 отстранён от должности после неудачных действий в Восточной Пруссии. С 1914 в резерве чинов при штабе Минского военного округа. С 1916 в резерве чинов при штабе Петроградского военного округа. С 29 января по 12 апреля 1917 командовал 18-й Сибирской стрелковой дивизией.

Действительный член Императорского Русского географического общества с 1882.

Имел ордена св. Станислава 3-й степени с мечами и бантом (1881); св. Анны 4-й степени (1881); св. Анны 3-й степени с мечами и бантом (1882); св. Владимира 3-й степени (1899); Золотое оружие с надписью «За храбрость» (1901); св. Станислава 1-й степени с мечами (1904); св. Анны 1-й степени с мечами (1905); св. Владимира 2-й степени (9 декабря 1909); Белого Орла (6 декабря 1913); св. Александра Невского (16 марта 1916) и Абиссинский Эфиопской Звезды 2-й ст. (1900).

Избранная библиография

Вооруженные силы Сербии. СПб., 1911
Персия как наш противник в Закавказье. Тифлис, 1889
По Афганистану. Гератская провинция, Асхабад, 1895
Поездка в Персию. Астрабад-Шахрудский район и Северный Хорасан. В 3-х ч. Тифлис, 1894-1897
Сборник маршрутов в районе Ольты-Саганлуг-Эрзерум, Тифлис, 1890
Военно-географический очерк Северного Азербайджана, Тифлис, 1890
Через Эфиопию к берегам Белого Нила. М., 1979

Как ведущий редактор работал над многотомными изданиями:

Сборник материалов по англо-бурской войне в Южной Африке. СПб., 1899-1902
Сборник материалов по Китаю и борьбе с мятежным движением «Больших кулаков». СПб., 1900

Награды

Орден Святого Станислава 3-й ст. (1881);
Орден Святой Анны 4-й ст. (1881);
Орден Святой Анны 3-й ст. (1882);
Орден Святого Владимира 3-й ст. (1899);
Золотое оружие «За храбрость» (1901);
Орден Святого Станислава 1-й ст. (1904);
Орден Святой Анны 1-й ст. (1905);
Орден Святого Владимира 2-й ст. (1909);
Орден Белого Орла (1913);
Орден Святого Александра Невского (1916).

neuroum.ru

Биография

Избранная библиография

Награды

Русские в Абиссинии

Биография

Избранная библиография

Награды

Русские в Абиссинии

Напишите отзыв о статье "Артамонов, Леонид Константинович"

Примечания

Источники

Отрывок, характеризующий Артамонов, Леонид Константинович

Избранная библиография

Награды